люблю менять направление
Название: Сыновья Дурина. Erebor Inc.
Автор: Сероглазый ветер (он же ваш админ Feather in broom)
Пейринг: Двалин/Торин
Рейтинг: NC-17
Жанр и предупреждения: Модерн!AU, ER, Drama, повседневность
Размер: макси в процессе
Аннотация: после смерти Дис Торин собирается взять племянников под свою опеку, но что в этой жизни дается просто?
Фик посвящается Jella Montel - человеку, открывшему для меня этот пейринг, и любимому моему дворин-автору. Если бы не твои Сокровища - этого фика бы не было)
Часть 1
читатьВ три его вызывают с работы. Разговор по телефону короток и большую его часть Торин молчит, лишь иногда говоря "да" или "нет" в нужных местах. Разум отказывается осознавать то, что ему говорят, но язык на автомате отвечает, а в груди что-то больно обрывается.
- Сэр!- вскакивает со своего места помощница, когда он выходит из кабинета,- у вас встреча через полчаса, а потом...
Умница, увидела, что уже в пальто, а значит, уходит, и потому напоминает. Три года уже здесь работает, а он все на нее не нарадуется – слишком не везло с сотрудницами до этого.
- Отмени все,- перебивает Торин девушку,- меня не будет сегодня и завтра, и завтра вечером я тебе позвоню - дам дальнейшие инструкции.
- Но сэр! Ведь...
- Все знаю,- снова перебивает он, на ходу повторяя,- все отменить, Ориана, какой бы степени важности не было дело.
И уже взявшись за ручку двери приемной, говорит, не оборачиваясь.
- У меня умерла сестра. Автокатастрофа. Я должен обо всем позаботиться. В первую очередь о племянниках.
Ори тихо ахает, а Торин, так и не обернувшись, выходит. По пути к лифтам его ловит начальник бухгалтерии и, потрясая густой рыжей шевелюрой, требует срочно решить какие-то вопросы. Торин отделывается от него дежурными фразами, но задерживается на пять минут ради действительно срочного дела.
- Не похоже на тебя, уходить, отмахиваясь от всех, посреди рабочего дня,- говорит ему под конец разговора рыжий начальник бухгалтеров. Говорит с укором, так, словно может его за это уволить, и Торин снова давит в душе глухое раздражение - не был бы Глоин таким первоклассным специалистом, уволил бы его к чертовой матери уже давно. Но повода, кроме личной неприязни, нет ни одного.
- У меня сестра умерла,- спокойно отвечает Торин и уходит. Он уверен, что меньше чем через пятнадцать минут вся бухгалтерия снова будет обсуждать его бессердечность. Он не понимает, чего они ждут от него каждый раз, когда случается что-то нехорошее. Слезные истерики даже не все женщины закатывают, что ж говорить о мужчине - преуспевающем бизнесмене и главе корпорации, которой принадлежит золотодобывающая компания и пара ювелирных заводов. Другие отделы бухгалтерию к счастью, не поддерживали, но Ори в свое время, смущенно хихикая, призналась ему, что каждой новенькой в корпорации рассказывают придуманную бухгалтершами легенду, что сердце Торина - это огромный брильянт Аркенстон, запертая в подземном сейфе семейная реликвия, уже много поколений принадлежащая Дубощитам и отраженная даже на гербе корпорации (изображение драгоценного камня на фоне могучего дуба).
Возможно все эти слухи появились из-за его привычки не показывать посторонним своих эмоций, а возможно - из-за слегка замедленной эмоциональной реакции, он никогда не может сразу поверить в происходящее. Вот и сейчас почему-то никак не верится. Торин спокойно доезжает до клиники, спокойно обсуждает случившееся с врачами и полисменами, в груди почему-то становится все тяжелее, но настоящее осознание никак не приходит - проснись он вдруг в своей постели с пониманием, что все это только страшный сон, он не удивится.
Только когда ему дают взглянуть на Дис, сине-бледную и абсолютно неподвижную, тяжесть в груди достигает максимума и его качает осознанием - ее больше нет. Как нет отца, матери, Фрерина... Он тяжело опирается на край стола с ее телом и тянет руку к белой ткани, закрывающей большую часть головы.
- Не стоит,- перехватывает его руку патологоанатом,- встреча с лобовым стеклом еще никого не красила.
Да, ему говорили, что она не была пристегнута ремнем безопасности. Что скорее всего была бы жива, если бы пристегнулась. Как это непохоже на аккуратную и законопослушную Дис, и что за судьбоносный случай заставил ее не пристегнуться именно в тот день, когда какой-то ублюдок сел пьяным за руль своего грузовика. Торин точно знает, что засудит этого козла. Наймет лучших адвокатов, которые добьются максимального наказания для твари, лишившей двоих детей матери, а его самого - сестры.
Торин позволяет вывести себя из морга и без возражений выпивает предложенную таблетку успокоительного. В другом случае никто не смог бы заставить его сделать это, но сейчас, когда ему надо ехать за детьми, ему необходима дополнительная гарантия того, что он точно будет держать себя в руках. В такое время Дис могла ехать только по одному маршруту - забирать мальчишек из школы. Он сказал это полиции еще по телефону и они обещали отправить к ним социального работника, присмотреть за детьми пока Торин утрясает формальности.
Когда Торин садится в машину, он первым делом вставляет в уши наушники системы хэндс-фри и лишь потом - ключ в зажигание. Выруливает со стоянки, пока телефон набирает номер.
- Да,- раздается в ушах знакомый бас.
- Двалин, ты дома?- спрашивает Торин. Они никогда не здороваются, словно никогда и не расстаются и чаще всего даже сами не замечают этого.
- Дома, освободился раньше сегодня.
- Посмотри, что творится в гостевой спальне - я привезу к нам мальчишек.
- Посмотрю. Что-то случилось?
- Случилось... Дис умерла.
В наушники Торину выливается матерный монолог, почему-то успокаивающий лучше принятой таблетки. Двалин всегда был настоящим солдатом, которого смерть товарища заставит не отступить, а лишь яростнее идти в атаку, и Торина такое отношение взбадривает, помогая собраться самому и тоже двигаться дальше.
- Какого хрена вообще произошло?- заканчивает Двалин прочувствованную речь вопросом.
- Пьяного хрена за рулем многотонного грузовика. Машина всмятку. А у ублюдка только синяки. Убил бы голыми руками...
- А я б помог,- мрачно соглашается Двалин,- ты сейчас где? Что еще сделать?
- Еду за мальчиками, будем где-то через час. Посмотри, что есть в холодильнике приличного, если ничего - закажи.
- Хорошо,- отвечает Двалин,- жду.
Торин обрывает связь - прощаться у них тоже привычки нет.
Возле школы пусто и тихо - все дети давно разошлись по домам. Лишь на одной лавочке сидят двое мальчишек и женщина в синей форме, на нагрудном кармане которой нашито имя - Эовин Роханис. Они молчат - все слова уже сказаны, первые слезы выплаканы, дети пытаются осознать то, что их мамы больше нет, а Эовин сидит рядом, готовая снова утешать и вытирать слезы. Она знала, на что идет, выбирая эту работу, но все равно тяжело. Каждый раз тяжело. И Филипп и Килиан Дуринсоны не становятся исключением.
На школьную стоянку заруливает шикарный серебристый БМВ, стоимостью явно больше ее годовой зарплаты. Мальчики смотрят на машину насторожено, с каким-то напряженным ожиданием, словно приехавший в ней человек может сказать, что злая тетя им наврала и мама на самом деле жива. Эовин понимает, что это приехал их дядя - только родственникам дети верят окончательно, она уже видела это выражение детских лиц на своем веку. Из машины выходит высокий статный мужчина в идеально сидящем темно-синем костюме. У него короткая, тщательно подстриженная борода и длинные, черные с проседью волосы, стянутые в аккуратный хвост. Мальчишки срываются с места и бросаются к нему, а он наклоняется, чтобы обнять их.
- Так это правда,- обреченно выдыхает ему в шею двенадцатилетний Фили.
- Нет, скажи что нет, пожалуйста,- всхлипывает девятилетний Кили.
- Мне жаль, мальчики,- тихо говорит Торин, прижимая их к себе.
Они снова плачут, пряча слезы в ворот его пиджака. Торин опускает голову, прикрывая глаза. Его лицо кажется высеченным из камня. Подошедшая к ним Эовин вздыхает: таких, окаменевших от горя, она тоже видела. И остается только надеяться, что у него есть кто-то, кто сможет поддержать и утешить. Кто-то родной, потому как чужих такие к себе не подпускают, скрывая кровоточащее сердце за внешним спокойствием.
Дети потихоньку успокаиваются, Торин говорит с ними о том, что сейчас они заедут к ним домой за вещами, а потом поедут к нему. Договорившись, он поднимает взгляд на Эовин.
- Спасибо, что были здесь, мисс Роханис,- говорит Торин, взглянув на ее нашивку.
- Это моя работа,- просто отвечает она,- Простите, мистер Дубощит, но по инструкции я должна увидеть ваши документы прежде чем отпустить детей с вами.
- Без проблем,- отвечает он, доставая из внутреннего кармана пиджака паспорт и показывая его,- теперь мы можем ехать?
- Да, сэр. Всего доброго. И примите мои соболезнования.
- Спасибо,- кивает он.
Фили и Кили садятся на заднее сиденье мерседеса, Торин проверяет, чтобы они пристегнулись.
- Дядя,- вдруг говорит Фили,- а мама... Эовин сказала - автокатастрофа. Если бы мама была пристегнута, она бы...
Он сбивается и недоговаривает, но и этого хватает Торину, чтобы изумленно замереть.
- Откуда ты знаешь, что она не была пристегнута?- спрашивает он.
- У нее что-то случилось с застежкой ремня. Сегодня утром она везла нас в школу и не могла пристегнуться. И жаловалась, что занята сегодня и на сервис нет времени. Дядя? Дядя, с тобой все в порядке?
- Да, Фили. Что касается вашей мамы... ее машину сбил большой грузовик, она бы пострадала в любом случае. Но, если бы она бы она была пристегнута, у нее был бы шанс.
Едут они в полной тишине. Тишина давит на виски, заставляя Торина сильнее сжимать пальцы на руле, но о чем говорить с племянниками сейчас, после того, что произошло, он не знает. Он часто проводил время с мальчиками, помогая разведенной Дис отдохнуть от них и выкроить время для себя, и никогда это время не срывалось в тишину - Фили и Кили росли жизнерадостными и общительными, в другой раз поездка была бы наполнена болтовней и обсуждениями всего на свете - от киноновинок до оценок в школе. Но не сейчас.
Они молча доезжают до дома, молча заходят в него, мальчики молча уходят собирать вещи, а Торин заходит в гостиную. Странно заходить в гостиную дома с осознанием, что хозяйка больше сюда не зайдет, что надо что-то делать с ее вещами, одеждой, косметикой... С тысячами мелочей, которые сопровождают человека в жизни и становятся внезапно лишними после смерти. Далеко не первый раз приходится сталкиваться с этим, но все равно нелегко.
На каминной полке фотографии - дед, родители, Фрерин, Торин с Двалином, Фили и Кили... В самом центре улыбаются со старого фото Фрерин, Торин и сама Дис. Дис стоит между братьями, выпятив беременный живот, Фрерин в форме - кажется, это фото было сделано как раз когда он закончил военную академию, Дис тогда была беременна Фили и они с мужем еще не ссорились. Фото из времени, когда они трое были счастливы и думали, что так будет всегда. А потом они потеряли деда, а за ним отца и мать. Орочья бомба забрала Фрерина. Теперь не стало Дис.
Торин отворачивается от фотографий и уходит к племянникам. До дома, в котором живет Торин они едут в том же гнетущем молчании, а он думает о том, что теперь придется переехать: квартира, роскошная для пары, была не приспособлена для семьи с двумя детьми. Продать ее или оставить мальчикам "на вырост"? Переехать в дом, где они жили с матерью или продать его, чтобы не вызывал тяжких воспоминаний и купить другой?
Писк закрывающейся машины, гудение лифта, оборот ключа в замке – единственные звуки во вселенной. Торин вешает в шкаф пальто пока Фили и Кили разуваются, из глубины квартиры выходит Двалин.
- Мистер Двалин! Здравствуйте,- тут же восклицает Кили, который всегда восторгался дядиным другом.
Фили тоже здоровается, а Торин криво усмехается - почему-то очень многие при общении с Двалином добавляли обращение "мистер" к имени вместо фамилии. Почему, им так и не удалось понять за всю жизнь.
- Здорово, салаги,- подмигивает мальчишкам Двалин, забирая у них куртки,- слушай приказ: мыть руки и на кухню шагом марш.
- Да, сэр,- вразнобой отвечают Фили и Кили.
Они уходят в ванную, а Двалин ободряюще сжимает плечо Торина: "держись, я рядом". "Держусь",- кивком отвечает Торин, а вслух говорит.
- Выключи полковника, Фундинул, ты на гражданской территории.
- Да ладно,- говорит Двалин,- им же нравится.
- Это меня и беспокоит.
- Так глупо,- говорит Торин, глядя на журнальный столик сквозь стакан с виски.
- Что именно?- спрашивает Двалин, развалившийся в соседнем кресле с таким же стаканом.
Время около полуночи, мальчики давно спят в комнате для гостей, а они двое сидят в гостиной, приглушая алкоголем тяжкие новости этого дня. Торин делает глоток и отвечает.
- Застежка ремня безопасности, сломавшаяся именно сегодня. Водитель, который до этого дня не садился пьяным за руль. И почти сорокалетний мужик, который с пьяных глаз ищет в том смысл.
- Решил поменять мировоззрение и уверовать в Судьбу?- вяло интересуется Двалин. Его и самого на самом деле волнует вопрос столь рокового совпадения, но растравливать разговорами боль Торина он не собирается.
- Нет. Просто странно все это,- отвечает Торин и, мотнув головой, меняет тему,- Ты можешь завтра отпроситься с работы?
- Отпрошусь. Тебе помочь с организацией?
- Нет. Оглашение завещания - хоть мы и в курсе, что основные наследники это я и мальчики, а кроме того она могла завещать лишь пару памятных мелочей подругам, но формальности должны быть соблюдены. После я займусь организацией похорон,- Торин делает еще глоток виски,- и мне должны уже будут подготовить бумаги для оформления опеки. Я надеялся, что в это время ты побудешь с мальчиками.
- Длинный будет день,- говорит Двалин и отставляет виски в сторону,- не стоит, пожалуй, перед ним напиваться.
- Не стоит,- соглашается Торин, не сводя глаз со своего стакана,- я и не собирался.
Несмотря на слова, выглядит он так, словно собирается просидеть так всю ночь, поэтому Двалин решительно забирает у него стакан.
- Пошли спать.
- Посылаю.
- Очень остроумно. Давай, вставай.
- Ты ведь не отстанешь,- раздраженно констатирует Торин и уходит в душ, оставляя Двалину убрать выпивку.
Минут через двадцать Торин возвращается и ложится на их двуспальную кровать на расстоянии от Двалина, повернувшись к нему спиной. С минуту Двалин сверлит взглядом эту напряженную спину, но потом не выдерживает.
- Торин,- окликает он,- иди сюда.
- Знаешь, Двалин,- приглушенно и неожиданно зло отвечают ему,- мне сейчас совсем не до этого.
- Идиот,- сухо констатирует Двалин и рывком за плечо разворачивает Торина к себе.
С этого разворота Торин пытается ударить его по лицу, но Двалин перехватывает руку и дергает Торина на себя, тут же смыкая руки за спиной партнера, заключая его в поистине медвежье объятье и крепко прижимая к себе. Торин сдавлено матерится и сколько хватает сил и размаха лупит Двалина по ребрам. Тот молчит и даже не думает ослаблять хватку пока на него сыплются удары. Через пару минут запал сходит на нет и Торин лишь тяжело дышит, уткнувшись лбом в плечо Двалина. Тот, наконец, рискует разжать руки и гладит партнера по волосам.
- Я опять наставил тебе синяков,- глухо произносит Дубощит, не поднимая головы.
- А что делать, если тебе необходимо спустить пар, а покупать грушу ты отказываешься,- хмыкает Двалин.
- Почему бы тебе просто не оставить меня в покое в такие моменты?
- Потому что это не поможет. Я видел немало таких парней в армии, Торин. Если тебе надо кому-то врезать, чтобы успокоиться, ты не сможешь задавить это в себе. Поверь, уж лучше дружеская драка.
- Черт, Двалин, мы современные цивилизованные люди. Что за дикарские методы...
- Твои попытки цивилизовано удержать все в себе все равно приводят к обоюдным синякам. Просто признай, что я прав и в следующий раз нормально подеремся без лишнего непонимания.
Торин скептически хмыкает, но больше не возражает. Через несколько минут они оба засыпают, так и не разомкнув объятий.
Часть 2
читатьДень и правда длинный. Оглашение завещания не занимает много времени, на нем присутствует всего восемь человек, включая семейного юриста Дубощитов Дориана Верела и главного юриста корпорации Erebor Inc. Норриса Рэма, обязанного присутствовать из-за того, что Дис была фактически совладелицей компании. Семье Дубощитов принадлежит почти восемьдесят процентов акций и по сложившейся в семье традиции они не принадлежат одному человеку, а делятся между всеми членами семьи. Хотя Дис не участвовала в управлении компанией, много лет назад написав доверенность на имя брата, позволяющую ему распоряжаться ее частью семейного наследия и говорить от ее имени на советах директоров корпорации. Теперь акции, принадлежащие Дис, переходят по наследству Торину, чтобы когда-нибудь достаться Фили и Кили.
Как Торин и предполагал, все имущество Дис завещано ему и детям. Одежду и украшения она просила отдать на благотворительность и поручила двум своим подругам проследить за этим, завещав им самим какие-то значимые лишь для них вещи.
Сразу после этого Двалин уводит Фили и Кили в парк. Ребятам надо проветрить головы от грустных мыслей, а Торину – дать время на организацию похорон и улаживание вопроса об опекунстве. Кроме того, Торин разговаривает с адвокатами насчет судебного процесса над водителем, виновным в смерти Дис, и даже выкраивает время заехать в офис.
- Добрый день, Ори,- говорит он, заходя в приемную,- я сумел выкроить время сейчас, но завтра меня не будет. Так что все самое срочное – ко мне на стол.
Он едва успевает повесить пальто в шкаф и придвинуть к столу стул для Орианы, как она появляется в дверях с пачкой бумаг. Какое-то время они проводят склонившись над бумагами голова к голове, разбирая контракты, договоры и финансовые отчеты. Под конец помощница выкладывает перед Торином юридические бумаги.
- Вот, Нори принес все связанное с акциями компании,- говорит она и ждет, пока он просмотрит их и подпишет где надо.
- Это все?- спрашивает Торин,- завтра похороны и меня не будет целый день, послезавтра я приеду, но не факт, что надолго. Поэтому если еще что-то можно сделать сейчас – давай.
- Это все. Но у меня еще есть к вам пара вопросов. Экономические издания наверняка будут писать о происшедшем, все же Эребор – одна из крупнейших корпораций страны, может, стоит подготовить пресс-релиз?
- Подготовь,- соглашается Торин,- не удивлюсь, если писать будут не только экономические издания, наша семья достаточно известна.
- Хорошо. И еще... у вас было два экстренных контакта на случай непредвиденных обстоятельств – ваша сестра и ваш друг, Двалин Фундинул, я хотела уточнить...
- Да, теперь остается один,- кивает Торин,- больше уже некого ставить в известность если со мной что-то случится.
- У меня указан только номер его мобильного, может, стоит добавить домашний телефон и адрес, как это было с вашей сестрой?
Торин задумчиво трет переносицу, а затем поднимает на свою помощницу спокойный синий взгляд.
- Ори, ты будешь первым и, я надеюсь, последним человеком в этой корпорации, кто будет это знать. Мы с Двалином живем вместе.
- О,- девушка явно не знает, что сказать, серые глаза округляются в удивлении, но никакой неприязни Торин на ее лице не замечает.
Ори старательно пытается казаться невозмутимой. Она видела мистера Фундинула несколько раз за эти три года. Высокий широкоплечий полковник в отставке с тяжелым взглядом, блестящей лысиной и длинными пышными усами и бакенбардами. Ни разу не похожий на человека нетрадиционной ориентации. Впрочем, Торин с его суровым характером тоже похож не был. Каких только слухов не ходило про него в корпорации, вплоть до того сказочного про Аркенстон, но в сожительстве с мужчиной его никто не догадался всерьез заподозрить не смотря на то, что он в свои тридцать восемь ни разу не был уличен в связи с женщиной. Слухи о том, что он спит с ней самой, Ори в расчет не брала, в конце концов чего еще ожидать когда работаешь личным помощником богатого и влиятельного холостяка. И все же его признание приносит ей некоторое облегчение. И гордость от осознания того, что Торин ей доверяет.
- Это все?- снова спрашивает он.
- Да, сэр. Простите за беспокойство.
- Ты просто делаешь свою работу,- усмехается Торин,- и делаешь ее хорошо. Для пресс-релиза запиши: похороны завтра в одиннадцать утра, на Одногорском кладбище, рядом с нашей матерью и братом. Если захотят интервью из первых уст, лучше устрой пресс-конференцию для всех в пятницу или субботу, отдельные комментарии давать не собираюсь.
К северу от города располагается местность, называемая Одногорьем. Здесь находится небольшой поселок, когда-то отдельный, но уже пару сотен лет как сросшийся с пригородом, и высокий холм, возвышающийся над окружающей местностью словно настоящая гора. На вершине этого холма когда-то находилось родовое поместье семьи Дубощитов и издревле представители их семьи находили последний приют на Одногорском кладбище у юго-восточного склона холма. Дис не стала исключением.
Всего полтора десятка человек вокруг гроба. Подруги Дис плачут друг у друга на плечах, комкая в руках платки. «Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь Дилис Дуринсон – сестру и мать, добрую и жизнерадостную женщину, которая...»
Мальчики стоят плечом к плечу, кажется даже взявшись за руки. Торин стоит сразу за ними, его правая рука лежит на правом плече Фили, левая – на левом плече Кили. Все трое не сводят глаз с бледного лица Дис и вряд ли слышат надгробную речь. Двалин же не может оторвать взгляд от этой скорбной троицы, смотрящейся удивительно монолитно в своем горе и как-то очень потерянно. И все никак не верится, что только трое их и осталось, Дубощиты всегда были большой дружной семьей, в доме которой никогда не смолкало ворчание старшего поколения и оживленная беготня младшего. А теперь... Словно проклял кто их семью, что уходят они один за другим и все неестественной смертью. Начиная с деда Торина - Трора, убитого каким-то психопатом около пятнадцати лет назад. Затем отец Торина: Траин, сумев посадить пожизненно убийцу отца, но не найдя при этом душевного равновесия, отправился отдохнуть в горы и пропал безвести. Через год отошла не сумевшая пережить потери мужа мать Торина. Потом Фрерин... Двалин непроизвольно сжимает кулаки, вспоминая улыбчивого младшего брата Торина. Они служили в одной точке, хоть и в разных отрядах, и Двалин относился к нему как к собственному младшему брату, которого у него никогда не было. Смерть Фрерина стала ударом даже для него, хотя в те дни вокруг Двалина часто гибли люди - на ближнем востоке никогда не бывает спокойно. Теперь вот Дис...
Двалин снова поднимает взгляд на Торина и детей. Всего трое осталось от большой семьи. За кем следующим придет этот странный рок, за Торином? Нет. Только через его, Двалина, труп. А уж он умеет постоять за себя и за то, что ему дорого.
Двалин оборачивается раньше, чем понимает, что именно отвлекло его от невеселых мыслей, и осознание сухого механического щелчка совпадает со зрелищем полноватого черноволосого мужчины, приникшего к видоискателю фотоаппарата. Мужчина стоит всего в паре шагов от Двалина и так легко мгновенно оказаться рядом и решительным жестом отобрать камеру. Гораздо труднее сдержать порыв разбить ему физиономию этим же фотоаппаратом. И не верится, что среди прессы нашелся кто-то настолько...
- Отдайте!- шепотом возмущается папарацци, пытаясь перехватить руку Двалина.
Фундинулу достаточно одной руки, чтобы удержать его, пока вторая открывает фотоаппарат и вытаскивает из него карту памяти. Карта падает на землю и прижимается тяжелым ботинком, а неповрежденная камера небрежно суется обратно владельцу.
- Чтобы через секунду тебя здесь не было,- тихо говорит Двалин.
Хотевшему было возразить папарацци хватает одного тяжелого взгляда, чтобы все же уйти. Двалин возвращает взгляд к Торину и тот коротко кивает ему, благодаря за быстро и тихо устраненную проблему – даже не все присутствующие успели что-то заметить. Кроме Ториновского, Двалин ловит на себе только один внимательный взгляд – на него с нечитаемым выражением смотрит высокий светловолосый мужчина. Его лицо кажется Двалину знакомым, но имя упорно не всплывает в памяти до тех пор, пока Фундинул не переводит взгляд обратно на мальчишек и не натыкается на тот же пшеничный оттенок шевелюры Фили. Демиан Дуринсон тоже приехал на похороны своей бывшей жены.
После окончания, когда принесенные цветы ковром укрывают свежую могилу и люди начинают расходиться, Демиан подходит к Торину и мальчикам. Кивает Дубощиту, обнимает сыновей, шепча слова сожаления.
- Как же вы теперь...- грустно произносит он, не выпуская мальчиков из рук.
- Будем с дядей,- пожимает плечами Фили, в который раз утирая влажные дорожки на щеках. Кили только шмыгает носом.
- С дядей,- повторяет Демиан и переводит взгляд на Торина,- Торин, нам надо поговорить.
- Разве это проблема?- пожимает плечами Дубощит,- мальчики, подождите меня с Двалином в машине.
- Ты собираешься оформить опекунство?- спрашивает Демиан, провожая взглядом детей.
- Да.
- При том, что у них есть родной отец? Ты даже не потрудился поставить меня в известность о случившемся, если бы мне не позвонила Анна, я бы вообще не знал, что Дис больше нет.
- Родной отец, который вспоминает о детях четыре раза в году?- холодно спрашивает Торин, не сводя глаз с машины, на заднем сиденье которой сидят, о чем-то переговариваясь, его племянники и Двалин.
- Ты уже давно не часть этой семьи, Демиан, и, честно, я буду очень удивлен, если ты сейчас скажешь, что хочешь забрать их.
- Можешь начинать удивляться,- хмыкает Дуринсон,- ты просто не знаешь ситуации. Я никогда не забывал их, не проходит дня, чтобы я не думал как у них дела. Проблема в том, что мы с Дис очень плохо расстались. Мы разругались так, что она просто запретила мне общаться с детьми, я еле выбил у нее эти четыре раза в году.
- Раз запретила, значит, были причины...
- Ты не понимаешь,- качает головой Демиан,- Ты не представляешь, каково это – врать собственным сыновьям! Придумывать ложь поправдоподобнее о том, что не имеешь возможности приезжать к ним чаще, потому что правды сказать не можешь под страхом больше никогда их не увидеть.
- О чем ты?- впервые от начала разговора Торин поворачивается к Демиану и испытующе смотрит ему в глаза.
- Ну, не только из-за этого. Естественно, мне не хотелось чернить мать в глазах детей. Но кроме того – Дис обещала через суд запретить мне приближаться к детям если узнает, что я говорил что-то плохое про нее или... вашу семью вообще. Мальчики сказали мне, что после каждой нашей встречи она спрашивала у них, о чем мы разговаривали.
Демиан качает головой, Торин скептически хмыкает. Сказанное не вызывает у него сочувствия, наоборот, вызывает вопрос: как и чем надо было довести Дис, чтобы она пустила в ход такую угрозу?
- Пока что ничего из сказанного тобой не показалось мне аргументом чтобы отдать тебе детей,- говорит он,- Мне кажется, им лучше будет со мной.
- А то, что это мои сыновья, для тебя не аргумент?- злится Дуринсон,- Ты пытался сказать, что я их бросил, но это не так. Я был вынужден держаться в стороне по прихоти их матери, а теперь ты, Торин Дубощит, будешь указывать мне? Ты, ты портишь все, к чему прикасаешься, из-за тебя развалился наш брак с Дис, а теперь ты хочешь развратить моих детей? Так вот, ты их не получишь!
Под конец Демиан уже почти кричит, а Торина, сначала просто удивленного, захлестывает волной гнева.
- Я? И почему же это во всех твоих бедах виноват я? Мы с тобой были едва знакомы и я никогда не лез в ваши отношения с Дис. А уж что за «развращение» ты себе выдумал, я вообще отказываюсь понимать!
- Ах, отказываешься?! Значит, будешь говорить им, что то, как ты живешь – это нормально? Собираешься вырастить из них таких же педиков как ты сам?
- Кажется, я начинаю понимать Дис,- отвечает Торин и его низкий от сдерживаемого гнева голос рокочет, как отзвуки далекой грозы,- если ты и дома устраивал такие истерики, то ее желание держать детей подальше от тебя вполне обосновано. Как и с кем я живу – только мое дело. И я очень сомневаюсь, что это может стать проблемой. Мальчики останутся со мной, Демиан. Разговор окончен.
- Ты забываешь, что любой суд будет на стороне родного отца детей – на моей стороне! Я в два счета отсужу их у тебя!
- Ты забываешь, сколько у меня денег на лучших адвокатов страны. Попробуй.
- Ты не слишком-то наглей. Это тебе не Серые Гавани, однополые браки у нас еще не разрешены.
- Но и гомофобия не поощряется. Моя ориентация не станет доказательством в суде.
- Это мы еще посмотрим.
Торин даже не удостаивает эту реплику ответом. Он кидает последний взгляд на свежую могилу, сожалея, что они устроили перепалку здесь, и уходит. Демиан провожает его злым взглядом.
В тот же день Демиан подает встречный иск на опеку над детьми.
- Поговорите с мистером Дубощитом,- говорит ему адвокат,- думаю, он уступит и без суда, все же вы – родной отец мальчиков.
- Мы уже говорили,- качает головой Дуринсон,- он не уступит. Дело придется решать через суд.
Весь оставшийся день у него уходит на сбор необходимых бумаг и разговоры с юристами. Все уверяют его, что проблем не будет, но Демиан слишком хорошо знает, насколько влиятельным человеком является его оппонент. Влиятельным и богатым. Ему действительно не составит труда нанять лучших адвокатов, а если потребуется – то и купить всех судей страны. Именно поэтому он в свое время так легко поддался на шантаж Дис – знал, что ей ничего не будет стоить осуществить угрозу и лишить его встреч с детьми, даже не имея никаких доказательств необходимости этого шага.
Ночью Демиан долго не может уснуть, думая, где сейчас мальчики и что Торин может им наговорить. И ведь действительно именно он во всем виноват. Мало того, что сам убежденный извращенец, так еще и его, Демиана, жизнь ухитрился разрушить одним своим присутствием. Демиан помнит все так ясно, словно это было вчера.
- В субботу у Торина новоселье,- говорит Дис, вытирая посуду,- зовут нас на пять часов отметить это дело.
- Зовут? Во множественном числе?- с улыбкой уточняет Демиан,- Он кого-то себе нашел?
- Солнце, ты что, с кровати утром упал? Или на работе головой ударился? Они же квартиру искали, чтобы съехаться, сколько разговоров было...
- Разговоры про квартиру помню, Торина помню. Пары его не помню,- разводит руками Демиан,- нет, правда, почему он ее прятал? Хоть бы раз привел на какой-нибудь семейный праздник.
- Ты что, правда не понял?- удивляется Дис. Она оборачивается к мужу и переспрашивает,- Двалина помнишь?
- Помню, конечно, приходил же к нам. Они ведь с твоим братом старые друзья. Ты говорила, еще со школы.
- Да, но... они уже какое-то время больше чем друзья. Они пара.
- Подожди,- с Демиана мигом слетает все благодушное настроение,- ты хочешь сказать, что твой брат...
- Мой брат – гей, да. А ты хочешь сказать, что мы с тобой прожили вместе четыре года и это ухитрилось остаться тайной?- смеется Дис.
- Не вижу ничего смешного. Почему ты мне не сказала? Почему, Дис, когда он приходил в наш дом, когда играл с нашим сыном, я не знал, что он пидарас?
- Что-о? Ты...- Дис неверяще мотает головой, а затем опасно прищуривает синие глаза,- кажется, мы стоим друг друга. Если я в свою очередь за четыре года не поняла, что мой муж – узколобый гомофоб.
Этот разговор закончился их первой серьезной ссорой, первым за все их знакомство повышением голоса друг на друга. И с тех пор все и началось. Сначала они спорили из-за Торина, потом из-за воспитания детей, потом опять из-за геев в общем и Торина в частности... А потом у Демиана начало появляться ощущение, что Дис спрашивает его мнение по какому бы то нибыло вопросу только чтобы заявить, что ее мнение противоположное, и устроить новую ссору. В начале их брака все было не так – они уважали друг друга и оставляли друг за другом право иметь разное мнение по какому-нибудь вопросу, а теперь каждый вопрос превращался в новую баррикаду. А на фоне этого тянулось затяжное противостояние касаемо Торина. Демиан высказывал свою позицию однозначно – пусть этот извращенец трахается хоть с крокодилами, но пусть не смеет приближаться к его детям. Торину не место в их доме, да и самой Дис стоило бы уменьшить до минимума общение с братом и больше прислушиваться к мнению мужа, как и полагается жене. Дис же бунтовала и все норовила сделать по-своему. Финальным аккордом стал первый день рождения Кили, на который Дис, не смотря на все запреты мужа, пригласила брата и его любовника. И он, ничтоже сумняшеся, пришел!
- Он ничего не знает,- спокойно объясняет Дис, проверяя пирог в духовке,- я ничего ему не рассказывала, не выносила сор из избы.
- Что?- изумляется заглянувший на кухню для выяснения этого вопроса Демиан,- значит, он просто не в курсе, что ему здесь не рады? Что здесь не будут смотреть сквозь пальцы на его ненормальность?
- Замолчи!- шипит Дис одновременно с последними словами мужа,- и я, и мальчики очень рады его видеть! А ты...
- Я говорил тебе, чтобы он не приближался к моим детям!- перебивает Демиан,- если тебе не хватает мозгов понять, то я сам ему все скажу. Сейчас же!
- Ты никуда не пойдешь,- раздается от двери.
На кухню заходит Фрерин и тщательно прикрывает за собой дверь.
- Так вот в чем дело,- продолжает он, прислонившись спиной к двери,- а я то думал, что ты на Торина смотришь как эльф на орка...
- А ты, значит, тоже считаешь, что это нормально?- кривится Демиан.
- Считаю,- спокойно кивает Фрерин и спрашивает у Дис,- давно ругаетесь?
- Только начали,- устало выдыхает она,- хотя что это я, ты же не про сегодня. Меньше года, уже Кили родился, когда выяснилось, что Демиан не знает о Торине.
- Тебе почти год рассказывают, что наш брат – ненормальный, а у тебя не хватает мозгов, и ты молчала?
- А что говорить?- Дис пожимает плечами.
- Фрерин, ты же вроде нормальный парень, военный, с девушкой вон пришел,- пытается воззвать к голосу разума Демиан,- откуда эта толерастия?
- Я бы сейчас на твоем месте очень хорошо думал, что говорю,- с тщательно сдерживаемой злостью отвечает Фрерин,- ты сейчас оскорбляешь мою семью. Моего брата и мою сестру. И мне очень хочется тебе врезать. Весьма по-мужски, раз уж ты это ценишь.
- Признаться, мне тоже иногда хочется,- слабо улыбается Дис,- но мы все же одна семья, лучше решить дело более мирно.
- Значит, дело в семье?- догадывается по их репликам Демиан,- Он же мой брат, я должна его любить, каким бы он не был? Я всегда восхищался, какие вы сплоченные, но вы должны понять, что если среди вас оказалась паршивая овца, то не будет ничего зазорного в том, чтобы...
Он не успевает никак среагировать, не успевает даже закончить фразу, когда Фрерин быстро шагает к нему и скулу обжигает болью внезапного удара, откидывающего его к раковине.
- Не удержался,- отвечает Фрерин на укоризненный взгляд Дис и снова поворачивается к Демиану,- единственная паршивая овца в этой семье это ты. И поэтому ты заткнешь свою грязную пасть и больше не скажешь ничего дурного о моем брате или моей сестре. А сейчас мы все сядем за праздничный стол и ты будешь улыбаться. И не дай Бог тебе сказать хоть одно недоброжелательное слово Торину, понял меня?
Он опять переводит взгляд на Дис и говорит ей.
- На твоем месте я бы подал на развод и гнал этого козла взашей до того, как он убедит Фили и Кили, что их старший дядя недостоин дышать с ними одним воздухом.
Это и стало концом всего. Они повздорили втроем, потом снова ругались с Дис, а потом оказалось, что фраза Фрерина про развод крепко засела ей в голове. Она поминала возможность развестись при каждой ссоре, а вскоре и правда подала на развод. Это стало большим ударом для Демиана, он всегда ценил священные узы брака и не воспринимал ее угрозы всерьез. Но, похоже, Дис превыше всего ставила не освященный Богом союз, а банальное кровное родство. Так же, как Фрерин, который посмел тогда влезть в их семейную ссору, оскорблять его и затыкать ему рот.
Когда Фрерина вернули домой в закрытом гробу, Демиан видел в этом Божий промысел. Сильнее уверовать он мог бы только если бы молния поразила Торина, но того, видимо, охранял сам Дьявол – слишком уж везло этому молодому, красивому, богатому извращенцу. Сейчас, похоже, Бог давал Демиану шанс побороться с этим Дьяволом за две невинные души. И Дуринсон не собирался проигрывать.
Часть 3
читать дальшеПоскольку адвокат настаивает на том, чтобы еще раз поговорить с Торином, Демиан начинает утро пятницы именно с этого визита. И лишь нажав на кнопку звонка, думает, что даже не знает точно, есть ли Дубощит дома. Конечно, даже Торин не отправил бы детей в школу на следующий день после похорон матери, но не факт, что они не уехали куда-то с самого утра все вместе.
Тут двери все же открываются, являя взгляду возвышающегося за ними Двалина.
- Чего тебе?- недружелюбно буркает сожитель Дубощита.
- Мне надо поговорить с Торином.
- Его нет дома.
- А когда будет?
- Что тебе надо от него?- все так же враждебно спрашивает Двалин,- в суде увидитесь, коль не передумал.
- Мои адвокаты, как впрочем и я, не могут поверить, что Торин так категорически отказывается отдать детей их родному отцу. Они настаивают, чтобы я поговорил с ним еще раз до того, как дело действительно пойдет в суд.
Двалин смеряет Демиана хмурым взглядом и нехотя говорит.
- Ну, раз настаивают, зайди вечером.
Дверь закрывается прямо перед носом Дуринсона. В избытке чувств он пинает косяк и нажимает кнопку лифта сильнее, чем требуется. С каким наслаждение он перестрелял бы всех этих пидарасов, притворяющихся полноценными членами общества...
Когда Демиан выходит из подъезда и оглядывается по сторонам, раздумывая, куда податься до вечера, его взгляд натыкается на человека на противоположной стороне улицы: черноволосый мужчина с висящим на шее фотоаппаратом прислонился к столбу со знаком автобусной остановки. Дуринсон готов поклясться, что ждет он не автобус...
Перейдя дорогу, Демиан направляется прямиком к папарацци. Тот пытается сделать вид, что ожидает транспорт и смотрит совсем в другую сторону, но Демиан лишь усмехается.
- И в каком же издании вы работаете?
- Что?- с наигранным изумлением поворачивается к нему мужчина,- я не понимаю о чем вы.
- Вы были вчера на похоронах Дис, пытались сфотографировать Торина, я узнал вас,- спокойно говорит Дуринсон,- я не собираюсь вам вредить, мне просто интересно. Газета? Сайт? Стоит того, чтобы торчать здесь?
- Я работаю в журнале «Домашний очаг»,- признается журналист.
- Знаю это издание,- кивает Деамиан,- Неплохой семейно-ориентированный журнал с советами женам и техническим вкладышем для мужей. Моя жена его выписывает.
- Кроме названого вами, у нас есть рубрика в которой помещаются статьи про семейный быт известных людей. В связи со смертью Дилис мне поручили написать статью о семье Дубощитов. Редактор настаивает, чтобы статья была с фотографией Торина и его племянников, но...
- Но в фото вам отказали. Тогда вы самовольно явились на похороны и попытались сфотографировать их там, а когда этот план провалился, вам не осталось ничего другого кроме как выслеживать их возле дома, надеясь поймать в длиннофокусный объектив.
- Именно.
За время разговора Дуринсон начинает понимать, что у него есть шанс переиграть ситуацию в свою пользу. Пусть у Торина полно денег, но на стороне Демиана – правда. Надо только суметь пустить ее в ход.
- А ведь фотография к статье не обязательна...- задумчиво говорит он,- нелюдимость Дубощита и отказ от комментария и фото могут сыграть вам на руку.
- О чем вы?- подозрительно спрашивает журналист.
- Я могу вам помочь. Очень сильно помочь с вашей статьей.
- Вот как? И что же вы хотите от меня?
- Я всего лишь хочу, чтобы вы написали правду о Торине Дубощите.
- Я правильно понимаю, что вы располагаете какой-то информацией о нем и хотите предать ее огласке?
- Верно.
- Надеюсь, что в ответ вы понимаете, что я не могу опубликовать непроверенную информацию от случайного человека. Мне нужно знать кто вы, откуда знаете то, что собираетесь мне рассказать и зачем это нужно лично вам.
- Все очень просто. Меня зовут Демиан Дуринсон, я отец Филипа и Килиана. Информация известна мне по той простой причине, что я сам – часть этой семьи. Вот вам первая часть эксклюзивной информации: и я, и Торин претендуем на опеку над детьми. У него достаточно средств, чтобы купить все суды и потому...
- Вы хотите осветить процесс в прессе, чтобы попробовать добиться большей объективности судей?- подхватывает оживившийся журналист,- Ведь у вас как у родного отца преимущество в праве опеки?
- Да. Но кроме того, я хочу чтобы все знали, почему Торин Дубощит не должен быть опекуном какого бы то ни было ребенка.
- И почему же?
- Он гомосексуалист.
- Да быть этого не может!- на лице папарацци неверие, даже шок. Именно то, что нужно Демиану.
- Знаю, он хорошо скрывается, но это так. Тот верзила, что отобрал у вас камеру на похоронах, его сожитель. Теперь вы понимаете? Я не могу отдать своих сыновей двоим...
- Не заканчивайте, я понял.
- Это очень большая удача, что я встретил именно вас. Ваш семейный журнал, ориентированный на традиционные семейные ценности, именно то, что нужно для такого материала.
- Получается, здесь не просто тяжба между отцом и дядей, тут имеется совсем другая подоплека...
- Именно. Вопрос в том, заберу ли я мальчиков в свою нормальную семью или они останутся жить с двумя педиками.
- А у вас?..
- Я женился второй раз, у нас двухлетняя дочь. Моя жена – замечательная женщина, я уверен, что она полюбит Фили и Кили как родных.
На остановке останавливается автобус и вокруг внезапно становится людно и шумно. Журналист нечитаемым взглядом окидывает выходящих из автобуса людей.
- Я так и не представился,- говорит он,- меня зовут Альфред. И я надеюсь вы будете не против, если мы продолжим разговор в другом месте.
Когда вечером Демиан возвращается к дому Торина, он чувствует себя гораздо спокойнее и увереннее, чем утром. Дверь ему на этот раз открывает непосредственно Торин.
- Ответ: нет, Демиан,- с порога заявляет он,- так и передай своим адвокатам.
- Совсем не хочешь говорить?- усмехается Дуринсон,- так и передам: Торин Дубощит настроен враждебно, мирно разговаривать отказывается и не подпускает к детям родного отца.
Торин раздраженно вздыхает и отступает от двери, жестом показывая, что Демиан может зайти.
В гостиной разрывается шумом футбольного матча телевизор. Фили и Кили зовут Демиана присоединиться к просмотру, но тот, встретив суровые взгляды Торина и Двалина, отказывается и уходит вместе с Дубощитом и его сожителем на кухню.
- Так чего ты хочешь?- спрашивает Торин, указывая Демиану на стул и сам садясь напротив.
- Зачем они тебе?- вместо ответа спрашивает Дуринсон.
Глаза Торина становятся как два голубых блюдца. Двалин наоборот – недоверчиво прищуривается, пытливо глядя на Демиана.
- А по-твоему, дети нужны зачем-то?- медленно произносит Торин,- интересный вопрос: зачем люди заводят детей?
- Я не спрашиваю тебя, зачем люди заводят детей, это как раз очевидно,- серьезно отвечает Дуринсон,- я сам отец, я хочу лучшего для своих сыновей. Я не понимаю, зачем они тебе.
- Мне они тоже почти что сыновья,- говорит Торин,- я тоже желаю лучшего для них. И я считаю, что лучше будет, если они останутся со мной. Что ты сможешь им дать, Демиан? Почти восемь лет я помогал Дис растить их и общался с ними гораздо больше чем ты. И вдруг ты выскакиваешь как гоблин из пещеры и говоришь о каких-то правах...
- Что я могу им дать? Лучше будет, если они останутся с тобой?- Дуринсон злится, но пока держит себя в руках, стараясь не повышать голос,- со мной у них будет нормальная семья. И пусть у меня не так много денег, как у тебя, но в жизни не все меряется ими, Торин.
- А разве я говорю о деньгах,- раздражается Дубощит,- себя сможешь им отдать? Поддержать, помочь в жизни? Какой у вас в «нормальной» семье климат, скажи мне!
- Субтропический,- шипит Демиан,- и уж всяко лучший для детей, чем ваше гнездо разврата. Что ты спрашиваешь с меня, на себя бы посмотрел! Разве ты сумеешь объяснить им, что правильно в этой жизни? Что хорошо и что плохо? Хочешь сделать из них таких же, как ты? Так вот, я не позволю, чтоб мои сыновья стали...
Дуринсон вовремя успевает заметить боковым зрением движение и замолчать. На пороге кухни стоят Фили и Кили.
- Кем?- переспрашивает Фили,- кем ты думаешь мы станем, если будем слушаться Торина?
- А подслушивать разговоры взрослых нехорошо,- негромко говорит Торин.
- Мы не подслушивали!- тут же вскидывается Кили,- там таймаут, мы думали вас хоть на второй тайм позвать. «Хоббиты» выиграют, стопудово! Двалин, ты видел их нового нападающего?
- А я тебе говорю, что «Сыны камня» так просто не сдадутся!- тут же переключается Фили.
Торин с Демианом одинаково насторожено смотрят друг на друга. Оба не стремятся продолжать щекотливый разговор при детях и потому поддерживают разговор о футболе. Но разве взрослым успеть за непоседливой мыслью ребенка? Буквально через несколько реплик Кили вдруг спрашивает.
- Пап, так почему ты не хочешь, чтоб мы слушались Торина?
Отвечает ему, правда, Торин, поспешивший сказать до Демиана.
- Мы просто немного поспорили о воспитании,- говорит он, улыбаясь, словно о чем-то незначительном, но одновременно посылает Дуринсону ледяной взгляд: «не смей сейчас сказать что-то не то».
- Мы оба думаем о том, как вам будет лучше,- добавляет Демиан, возвращая Торину недобрый взгляд,- например, остаться вам у Торина или жить со мной...
На мгновенье на кухне повисает тишина.
- С тобой?- неверяще переспрашивает Фили.
- У тебя же другая семья!- восклицает Кили.
- Да, со мной,- кивает Дуринсон, игнорируя испепеляющий взгляд Торина,- вы ведь тоже моя семья.
- Наша семья – это Торин и Двалин,- качает головой Фили,- у а тебя Элли, сам про нее рассказывал.
- Фили,- начинает Демиан, но его бесцеремонно перебивает Торин.
- Достаточно,- жестко говорит он,- это будет обсуждаться не здесь и не сейчас. Фили, Кили, да, мы с вашим отцом советовались, где вам будет лучше. Но, поскольку мы не смогли договориться, мы еще будем это обсуждать с другими умными людьми, которые помогут нам понять, что будет лучше для вас.
Фили и Кили молчат. Разговор заминается и Демиан, подгоняемый тяжелым взглядом Торина, прощается с ними и уходит. Дубощит провожает его до дверей.
- Чтобы я больше тебя тут не видел,- тихо, но грозно говорит он,- встретимся в суде.
Закрыв дверь за Демианом, Торин заходит в гостиную. Опирается на спинку дивана и прикрывает глаза, выдыхая сквозь зубы. Успокоиться не получается. Подошедший Двалин сжимает его плечо.
- Дядя?
У двери в коридор стоит Фили. Двалин убирает руку с плеча Торина, а Торин отпускает спинку дивана.
- Что, золотой?- спрашивает он, внезапно даже для себя называя племянника так, как называла его Дис.
Фили подозрительно кривится.
- Ты... не хочешь, чтобы мы жили с вами?
- Почему ты так подумал?
- Отец не захотел, нашел себе другую семью. А теперь вы с ним спорите, с кем жить мне и Кили...
- Ох, Фили...- Торин подходит к племяннику и замечает, что глаза у того блестят,- все совсем наоборот. Мы спорили потому, что я хочу, чтобы вы остались со мной, а ваш отец хочет чтобы вы стали жить с ним.
- Не ври,- качает головой Фили,- он нас бросил. Появляется только по праздникам. Он не хочет быть нашим отцом, а значит, не может хотеть забрать нас к себе. А ты... дядя, почему?
- Фили, больше всего на свете я хотел бы чтобы вы остались со мной,- говорит Торин.
Он не знает, как объяснить ребенку, что его отец не столько хочет вернуть своих детей, сколько ненавидит «конкурента». Имеет ли он вообще право настраивать детей против родного отца? Все в нем утверждает, что не имеет. Пусть даже рискует сам потерять часть доверия племянников.
- Ваш отец считает, что детей должны растить их родители,- находит он приемлемый вариант,- он готов был уступить это право вашей матери, но не мне. Поэтому нам с ним придется...
- Решать вопрос через суд?- прямо спрашивает Фили,- заставить решать того, кто совершенно не знает никого из нас и кому на самом деле будет все равно? Спасибо, дядя...
Он резко отворачивается, намереваясь уйти из комнаты. Торин ловит его за руку в попытке остановить, но Фили выдергивает ее и буквально убегает из гостиной.
На мгновение в квартире устанавливается абсолютная тишина, в которой оглушающе звучат шаги Фили и щелчок замка на двери гостевой спальни. А затем Торин резко разворачивается на месте. Двалин едва успевает перехватить летящий к стене кулак и рывком разворачивает партнера к себе.
- Ты ничего не исправишь тем, что разобьешь себе руку,- говорит он.
- Точно,- скалится Торин,- ты же у нас думаешь, что я что-то исправлю, если разобью нос тебе.
- Попробуй,- спокойно отвечает Двалин, отпуская руку Торина.
Торин делает резкий выпад, от которого Фундинул легко уклоняется и несильно ударяет Торина в плечо, дразня.
Провокация удается. Дубощит бросается в атаку и несколько минут они обмениваются ударами, кружа по комнате. Не то, чтобы гостиная располагала к такому... вскоре Торин запинается о кресло, а Двалин ловит его руку и дергает назад, одновременно и удерживая от падения, и заводя в захват.
- Тебе не кажется, что здесь слишком много вещей, в том числе хрупких?- спрашивает он Торина прямо на ухо,- может, продолжим в спальне?
Торин, осознающий и справедливость сказанного, и свое совсем не выигрышное в данный момент положение, молча кивает. И когда за ними закрывается дверь спальни, снова пытается дать Двалину тумака. Драка начинается по новой.
Двалин намного превосходящий его противник, это Торин вспоминает мгновенно. И это заставляет его погрузиться в драку с головой, забывая обо всем кроме выпадов, защиты, ударов и попыток уклонится от встречной атаки. Остальные проблемы отступают, теряют первоочередность, потому что некогда думать о чем-то другом, когда тебя прикладывают спиной о шкаф или когда ты сосредоточен на обманном маневре, благодаря которому оппонент все же пропускает удар в корпус.
Опыта Торина, точнее его отсутствия, не хватает, чтобы понять, насколько Двалин поддается и насколько «ведет» драку, чтобы от нее было минимум шума и повреждений, просто позволяя партнеру спустить пар в попытках достать его. Но эта игра в поддавки в результате подводит Двалина. Торин, улучивший момент, когда партнер оказывается у самой кровати, просто толкает его, заставляя потерять равновесие. Всего полушага назад было бы достаточно для его восстановления, но у Двалина нет и этого полушага. Он натыкается ногами на кровать и падает на нее. А Торин стоит над ним и ухмыляется.
- Ты был прав,- признает Дубощит и протягивает руку, чтобы помочь Двалину подняться.
Тот принимает руку, но вместо того, чтобы встать, резко дергает на себя, заставляя Торина упасть сверху.
- Конечно, я был прав,- ехидно сообщает Двалин прямо в лицо Торину,- легче же?
Торин улыбается. Проблемы никуда не делись, но потеряли пугающую остроту и он чувствует, что может бороться с ними дальше. В первую очередь, надо поговорить с Фили...
Он на мгновенье прикасается лбом ко лбу Двалина и встает.
Как он и думал, мальчишки заперлись в гостевой спальне, демонстрируя, что не хотят разговаривать. Торин стучится и, не дождавшись ответа, подает голос.
- Фили, Кили, послушайте меня. Я не хочу, чтобы вы думали, будто мне все равно.
- Почему ты просто не мог сказать отцу, что мы останемся с тобой?- раздается с той стороны двери голос Кили.
- Я сказал,- отвечает Торин,- но он считает, что позаботится о вас лучше, чем я. Это он довел дело до суда, не я. А самое ужасное, что даже эта фраза, которую я сейчас сказал, может быть использована против меня в суде.
Дверь открывается и на Торина смотрят две пары удивленных глаз.
- Почему?- спрашивает Фили.
- Потому что суд чаще всего принимает сторону родителей. Остальные родственники считаются более... второстепенными. И подобные фразы могут быть интерпретированы так, будто я настраиваю вас против вашего отца, что...
- Но это же бред!- восклицает Фили,- мы с ним почти не видимся и не общаемся, он бросил нас! А ты был рядом всю нашу жизнь и теперь говоришь, что суд может захотеть отдать нас ему?
- К сожалению это так,- отвечает Торин.
Кили внезапно бросается вперед и обнимает его.
- Мы убедим их!- говорит он, не отпуская Торина,- мы расскажем судье, как ты смотрел за нами пока отца не было, и он поймет, что нам лучше с тобой!
- Ох, Кили,- Торин грустно улыбается и гладит племянника по волосам.
Фили делает неуверенный шаг к ним и замирает. Торин протягивает руку и притягивает его к себе.
- Мы еще поборемся, мальчики,- тихо говорит он, обнимая племянников,- потомки Дурина никогда не сдаются без драки.
Автор: Сероглазый ветер (он же ваш админ Feather in broom)
Пейринг: Двалин/Торин
Рейтинг: NC-17
Жанр и предупреждения: Модерн!AU, ER, Drama, повседневность
Размер: макси в процессе
Аннотация: после смерти Дис Торин собирается взять племянников под свою опеку, но что в этой жизни дается просто?
Фик посвящается Jella Montel - человеку, открывшему для меня этот пейринг, и любимому моему дворин-автору. Если бы не твои Сокровища - этого фика бы не было)
Часть 1
читатьВ три его вызывают с работы. Разговор по телефону короток и большую его часть Торин молчит, лишь иногда говоря "да" или "нет" в нужных местах. Разум отказывается осознавать то, что ему говорят, но язык на автомате отвечает, а в груди что-то больно обрывается.
- Сэр!- вскакивает со своего места помощница, когда он выходит из кабинета,- у вас встреча через полчаса, а потом...
Умница, увидела, что уже в пальто, а значит, уходит, и потому напоминает. Три года уже здесь работает, а он все на нее не нарадуется – слишком не везло с сотрудницами до этого.
- Отмени все,- перебивает Торин девушку,- меня не будет сегодня и завтра, и завтра вечером я тебе позвоню - дам дальнейшие инструкции.
- Но сэр! Ведь...
- Все знаю,- снова перебивает он, на ходу повторяя,- все отменить, Ориана, какой бы степени важности не было дело.
И уже взявшись за ручку двери приемной, говорит, не оборачиваясь.
- У меня умерла сестра. Автокатастрофа. Я должен обо всем позаботиться. В первую очередь о племянниках.
Ори тихо ахает, а Торин, так и не обернувшись, выходит. По пути к лифтам его ловит начальник бухгалтерии и, потрясая густой рыжей шевелюрой, требует срочно решить какие-то вопросы. Торин отделывается от него дежурными фразами, но задерживается на пять минут ради действительно срочного дела.
- Не похоже на тебя, уходить, отмахиваясь от всех, посреди рабочего дня,- говорит ему под конец разговора рыжий начальник бухгалтеров. Говорит с укором, так, словно может его за это уволить, и Торин снова давит в душе глухое раздражение - не был бы Глоин таким первоклассным специалистом, уволил бы его к чертовой матери уже давно. Но повода, кроме личной неприязни, нет ни одного.
- У меня сестра умерла,- спокойно отвечает Торин и уходит. Он уверен, что меньше чем через пятнадцать минут вся бухгалтерия снова будет обсуждать его бессердечность. Он не понимает, чего они ждут от него каждый раз, когда случается что-то нехорошее. Слезные истерики даже не все женщины закатывают, что ж говорить о мужчине - преуспевающем бизнесмене и главе корпорации, которой принадлежит золотодобывающая компания и пара ювелирных заводов. Другие отделы бухгалтерию к счастью, не поддерживали, но Ори в свое время, смущенно хихикая, призналась ему, что каждой новенькой в корпорации рассказывают придуманную бухгалтершами легенду, что сердце Торина - это огромный брильянт Аркенстон, запертая в подземном сейфе семейная реликвия, уже много поколений принадлежащая Дубощитам и отраженная даже на гербе корпорации (изображение драгоценного камня на фоне могучего дуба).
Возможно все эти слухи появились из-за его привычки не показывать посторонним своих эмоций, а возможно - из-за слегка замедленной эмоциональной реакции, он никогда не может сразу поверить в происходящее. Вот и сейчас почему-то никак не верится. Торин спокойно доезжает до клиники, спокойно обсуждает случившееся с врачами и полисменами, в груди почему-то становится все тяжелее, но настоящее осознание никак не приходит - проснись он вдруг в своей постели с пониманием, что все это только страшный сон, он не удивится.
Только когда ему дают взглянуть на Дис, сине-бледную и абсолютно неподвижную, тяжесть в груди достигает максимума и его качает осознанием - ее больше нет. Как нет отца, матери, Фрерина... Он тяжело опирается на край стола с ее телом и тянет руку к белой ткани, закрывающей большую часть головы.
- Не стоит,- перехватывает его руку патологоанатом,- встреча с лобовым стеклом еще никого не красила.
Да, ему говорили, что она не была пристегнута ремнем безопасности. Что скорее всего была бы жива, если бы пристегнулась. Как это непохоже на аккуратную и законопослушную Дис, и что за судьбоносный случай заставил ее не пристегнуться именно в тот день, когда какой-то ублюдок сел пьяным за руль своего грузовика. Торин точно знает, что засудит этого козла. Наймет лучших адвокатов, которые добьются максимального наказания для твари, лишившей двоих детей матери, а его самого - сестры.
Торин позволяет вывести себя из морга и без возражений выпивает предложенную таблетку успокоительного. В другом случае никто не смог бы заставить его сделать это, но сейчас, когда ему надо ехать за детьми, ему необходима дополнительная гарантия того, что он точно будет держать себя в руках. В такое время Дис могла ехать только по одному маршруту - забирать мальчишек из школы. Он сказал это полиции еще по телефону и они обещали отправить к ним социального работника, присмотреть за детьми пока Торин утрясает формальности.
Когда Торин садится в машину, он первым делом вставляет в уши наушники системы хэндс-фри и лишь потом - ключ в зажигание. Выруливает со стоянки, пока телефон набирает номер.
- Да,- раздается в ушах знакомый бас.
- Двалин, ты дома?- спрашивает Торин. Они никогда не здороваются, словно никогда и не расстаются и чаще всего даже сами не замечают этого.
- Дома, освободился раньше сегодня.
- Посмотри, что творится в гостевой спальне - я привезу к нам мальчишек.
- Посмотрю. Что-то случилось?
- Случилось... Дис умерла.
В наушники Торину выливается матерный монолог, почему-то успокаивающий лучше принятой таблетки. Двалин всегда был настоящим солдатом, которого смерть товарища заставит не отступить, а лишь яростнее идти в атаку, и Торина такое отношение взбадривает, помогая собраться самому и тоже двигаться дальше.
- Какого хрена вообще произошло?- заканчивает Двалин прочувствованную речь вопросом.
- Пьяного хрена за рулем многотонного грузовика. Машина всмятку. А у ублюдка только синяки. Убил бы голыми руками...
- А я б помог,- мрачно соглашается Двалин,- ты сейчас где? Что еще сделать?
- Еду за мальчиками, будем где-то через час. Посмотри, что есть в холодильнике приличного, если ничего - закажи.
- Хорошо,- отвечает Двалин,- жду.
Торин обрывает связь - прощаться у них тоже привычки нет.
***
Возле школы пусто и тихо - все дети давно разошлись по домам. Лишь на одной лавочке сидят двое мальчишек и женщина в синей форме, на нагрудном кармане которой нашито имя - Эовин Роханис. Они молчат - все слова уже сказаны, первые слезы выплаканы, дети пытаются осознать то, что их мамы больше нет, а Эовин сидит рядом, готовая снова утешать и вытирать слезы. Она знала, на что идет, выбирая эту работу, но все равно тяжело. Каждый раз тяжело. И Филипп и Килиан Дуринсоны не становятся исключением.
На школьную стоянку заруливает шикарный серебристый БМВ, стоимостью явно больше ее годовой зарплаты. Мальчики смотрят на машину насторожено, с каким-то напряженным ожиданием, словно приехавший в ней человек может сказать, что злая тетя им наврала и мама на самом деле жива. Эовин понимает, что это приехал их дядя - только родственникам дети верят окончательно, она уже видела это выражение детских лиц на своем веку. Из машины выходит высокий статный мужчина в идеально сидящем темно-синем костюме. У него короткая, тщательно подстриженная борода и длинные, черные с проседью волосы, стянутые в аккуратный хвост. Мальчишки срываются с места и бросаются к нему, а он наклоняется, чтобы обнять их.
- Так это правда,- обреченно выдыхает ему в шею двенадцатилетний Фили.
- Нет, скажи что нет, пожалуйста,- всхлипывает девятилетний Кили.
- Мне жаль, мальчики,- тихо говорит Торин, прижимая их к себе.
Они снова плачут, пряча слезы в ворот его пиджака. Торин опускает голову, прикрывая глаза. Его лицо кажется высеченным из камня. Подошедшая к ним Эовин вздыхает: таких, окаменевших от горя, она тоже видела. И остается только надеяться, что у него есть кто-то, кто сможет поддержать и утешить. Кто-то родной, потому как чужих такие к себе не подпускают, скрывая кровоточащее сердце за внешним спокойствием.
Дети потихоньку успокаиваются, Торин говорит с ними о том, что сейчас они заедут к ним домой за вещами, а потом поедут к нему. Договорившись, он поднимает взгляд на Эовин.
- Спасибо, что были здесь, мисс Роханис,- говорит Торин, взглянув на ее нашивку.
- Это моя работа,- просто отвечает она,- Простите, мистер Дубощит, но по инструкции я должна увидеть ваши документы прежде чем отпустить детей с вами.
- Без проблем,- отвечает он, доставая из внутреннего кармана пиджака паспорт и показывая его,- теперь мы можем ехать?
- Да, сэр. Всего доброго. И примите мои соболезнования.
- Спасибо,- кивает он.
Фили и Кили садятся на заднее сиденье мерседеса, Торин проверяет, чтобы они пристегнулись.
- Дядя,- вдруг говорит Фили,- а мама... Эовин сказала - автокатастрофа. Если бы мама была пристегнута, она бы...
Он сбивается и недоговаривает, но и этого хватает Торину, чтобы изумленно замереть.
- Откуда ты знаешь, что она не была пристегнута?- спрашивает он.
- У нее что-то случилось с застежкой ремня. Сегодня утром она везла нас в школу и не могла пристегнуться. И жаловалась, что занята сегодня и на сервис нет времени. Дядя? Дядя, с тобой все в порядке?
- Да, Фили. Что касается вашей мамы... ее машину сбил большой грузовик, она бы пострадала в любом случае. Но, если бы она бы она была пристегнута, у нее был бы шанс.
Едут они в полной тишине. Тишина давит на виски, заставляя Торина сильнее сжимать пальцы на руле, но о чем говорить с племянниками сейчас, после того, что произошло, он не знает. Он часто проводил время с мальчиками, помогая разведенной Дис отдохнуть от них и выкроить время для себя, и никогда это время не срывалось в тишину - Фили и Кили росли жизнерадостными и общительными, в другой раз поездка была бы наполнена болтовней и обсуждениями всего на свете - от киноновинок до оценок в школе. Но не сейчас.
Они молча доезжают до дома, молча заходят в него, мальчики молча уходят собирать вещи, а Торин заходит в гостиную. Странно заходить в гостиную дома с осознанием, что хозяйка больше сюда не зайдет, что надо что-то делать с ее вещами, одеждой, косметикой... С тысячами мелочей, которые сопровождают человека в жизни и становятся внезапно лишними после смерти. Далеко не первый раз приходится сталкиваться с этим, но все равно нелегко.
На каминной полке фотографии - дед, родители, Фрерин, Торин с Двалином, Фили и Кили... В самом центре улыбаются со старого фото Фрерин, Торин и сама Дис. Дис стоит между братьями, выпятив беременный живот, Фрерин в форме - кажется, это фото было сделано как раз когда он закончил военную академию, Дис тогда была беременна Фили и они с мужем еще не ссорились. Фото из времени, когда они трое были счастливы и думали, что так будет всегда. А потом они потеряли деда, а за ним отца и мать. Орочья бомба забрала Фрерина. Теперь не стало Дис.
Торин отворачивается от фотографий и уходит к племянникам. До дома, в котором живет Торин они едут в том же гнетущем молчании, а он думает о том, что теперь придется переехать: квартира, роскошная для пары, была не приспособлена для семьи с двумя детьми. Продать ее или оставить мальчикам "на вырост"? Переехать в дом, где они жили с матерью или продать его, чтобы не вызывал тяжких воспоминаний и купить другой?
Писк закрывающейся машины, гудение лифта, оборот ключа в замке – единственные звуки во вселенной. Торин вешает в шкаф пальто пока Фили и Кили разуваются, из глубины квартиры выходит Двалин.
- Мистер Двалин! Здравствуйте,- тут же восклицает Кили, который всегда восторгался дядиным другом.
Фили тоже здоровается, а Торин криво усмехается - почему-то очень многие при общении с Двалином добавляли обращение "мистер" к имени вместо фамилии. Почему, им так и не удалось понять за всю жизнь.
- Здорово, салаги,- подмигивает мальчишкам Двалин, забирая у них куртки,- слушай приказ: мыть руки и на кухню шагом марш.
- Да, сэр,- вразнобой отвечают Фили и Кили.
Они уходят в ванную, а Двалин ободряюще сжимает плечо Торина: "держись, я рядом". "Держусь",- кивком отвечает Торин, а вслух говорит.
- Выключи полковника, Фундинул, ты на гражданской территории.
- Да ладно,- говорит Двалин,- им же нравится.
- Это меня и беспокоит.
***
- Так глупо,- говорит Торин, глядя на журнальный столик сквозь стакан с виски.
- Что именно?- спрашивает Двалин, развалившийся в соседнем кресле с таким же стаканом.
Время около полуночи, мальчики давно спят в комнате для гостей, а они двое сидят в гостиной, приглушая алкоголем тяжкие новости этого дня. Торин делает глоток и отвечает.
- Застежка ремня безопасности, сломавшаяся именно сегодня. Водитель, который до этого дня не садился пьяным за руль. И почти сорокалетний мужик, который с пьяных глаз ищет в том смысл.
- Решил поменять мировоззрение и уверовать в Судьбу?- вяло интересуется Двалин. Его и самого на самом деле волнует вопрос столь рокового совпадения, но растравливать разговорами боль Торина он не собирается.
- Нет. Просто странно все это,- отвечает Торин и, мотнув головой, меняет тему,- Ты можешь завтра отпроситься с работы?
- Отпрошусь. Тебе помочь с организацией?
- Нет. Оглашение завещания - хоть мы и в курсе, что основные наследники это я и мальчики, а кроме того она могла завещать лишь пару памятных мелочей подругам, но формальности должны быть соблюдены. После я займусь организацией похорон,- Торин делает еще глоток виски,- и мне должны уже будут подготовить бумаги для оформления опеки. Я надеялся, что в это время ты побудешь с мальчиками.
- Длинный будет день,- говорит Двалин и отставляет виски в сторону,- не стоит, пожалуй, перед ним напиваться.
- Не стоит,- соглашается Торин, не сводя глаз со своего стакана,- я и не собирался.
Несмотря на слова, выглядит он так, словно собирается просидеть так всю ночь, поэтому Двалин решительно забирает у него стакан.
- Пошли спать.
- Посылаю.
- Очень остроумно. Давай, вставай.
- Ты ведь не отстанешь,- раздраженно констатирует Торин и уходит в душ, оставляя Двалину убрать выпивку.
Минут через двадцать Торин возвращается и ложится на их двуспальную кровать на расстоянии от Двалина, повернувшись к нему спиной. С минуту Двалин сверлит взглядом эту напряженную спину, но потом не выдерживает.
- Торин,- окликает он,- иди сюда.
- Знаешь, Двалин,- приглушенно и неожиданно зло отвечают ему,- мне сейчас совсем не до этого.
- Идиот,- сухо констатирует Двалин и рывком за плечо разворачивает Торина к себе.
С этого разворота Торин пытается ударить его по лицу, но Двалин перехватывает руку и дергает Торина на себя, тут же смыкая руки за спиной партнера, заключая его в поистине медвежье объятье и крепко прижимая к себе. Торин сдавлено матерится и сколько хватает сил и размаха лупит Двалина по ребрам. Тот молчит и даже не думает ослаблять хватку пока на него сыплются удары. Через пару минут запал сходит на нет и Торин лишь тяжело дышит, уткнувшись лбом в плечо Двалина. Тот, наконец, рискует разжать руки и гладит партнера по волосам.
- Я опять наставил тебе синяков,- глухо произносит Дубощит, не поднимая головы.
- А что делать, если тебе необходимо спустить пар, а покупать грушу ты отказываешься,- хмыкает Двалин.
- Почему бы тебе просто не оставить меня в покое в такие моменты?
- Потому что это не поможет. Я видел немало таких парней в армии, Торин. Если тебе надо кому-то врезать, чтобы успокоиться, ты не сможешь задавить это в себе. Поверь, уж лучше дружеская драка.
- Черт, Двалин, мы современные цивилизованные люди. Что за дикарские методы...
- Твои попытки цивилизовано удержать все в себе все равно приводят к обоюдным синякам. Просто признай, что я прав и в следующий раз нормально подеремся без лишнего непонимания.
Торин скептически хмыкает, но больше не возражает. Через несколько минут они оба засыпают, так и не разомкнув объятий.
Часть 2
читатьДень и правда длинный. Оглашение завещания не занимает много времени, на нем присутствует всего восемь человек, включая семейного юриста Дубощитов Дориана Верела и главного юриста корпорации Erebor Inc. Норриса Рэма, обязанного присутствовать из-за того, что Дис была фактически совладелицей компании. Семье Дубощитов принадлежит почти восемьдесят процентов акций и по сложившейся в семье традиции они не принадлежат одному человеку, а делятся между всеми членами семьи. Хотя Дис не участвовала в управлении компанией, много лет назад написав доверенность на имя брата, позволяющую ему распоряжаться ее частью семейного наследия и говорить от ее имени на советах директоров корпорации. Теперь акции, принадлежащие Дис, переходят по наследству Торину, чтобы когда-нибудь достаться Фили и Кили.
Как Торин и предполагал, все имущество Дис завещано ему и детям. Одежду и украшения она просила отдать на благотворительность и поручила двум своим подругам проследить за этим, завещав им самим какие-то значимые лишь для них вещи.
Сразу после этого Двалин уводит Фили и Кили в парк. Ребятам надо проветрить головы от грустных мыслей, а Торину – дать время на организацию похорон и улаживание вопроса об опекунстве. Кроме того, Торин разговаривает с адвокатами насчет судебного процесса над водителем, виновным в смерти Дис, и даже выкраивает время заехать в офис.
- Добрый день, Ори,- говорит он, заходя в приемную,- я сумел выкроить время сейчас, но завтра меня не будет. Так что все самое срочное – ко мне на стол.
Он едва успевает повесить пальто в шкаф и придвинуть к столу стул для Орианы, как она появляется в дверях с пачкой бумаг. Какое-то время они проводят склонившись над бумагами голова к голове, разбирая контракты, договоры и финансовые отчеты. Под конец помощница выкладывает перед Торином юридические бумаги.
- Вот, Нори принес все связанное с акциями компании,- говорит она и ждет, пока он просмотрит их и подпишет где надо.
- Это все?- спрашивает Торин,- завтра похороны и меня не будет целый день, послезавтра я приеду, но не факт, что надолго. Поэтому если еще что-то можно сделать сейчас – давай.
- Это все. Но у меня еще есть к вам пара вопросов. Экономические издания наверняка будут писать о происшедшем, все же Эребор – одна из крупнейших корпораций страны, может, стоит подготовить пресс-релиз?
- Подготовь,- соглашается Торин,- не удивлюсь, если писать будут не только экономические издания, наша семья достаточно известна.
- Хорошо. И еще... у вас было два экстренных контакта на случай непредвиденных обстоятельств – ваша сестра и ваш друг, Двалин Фундинул, я хотела уточнить...
- Да, теперь остается один,- кивает Торин,- больше уже некого ставить в известность если со мной что-то случится.
- У меня указан только номер его мобильного, может, стоит добавить домашний телефон и адрес, как это было с вашей сестрой?
Торин задумчиво трет переносицу, а затем поднимает на свою помощницу спокойный синий взгляд.
- Ори, ты будешь первым и, я надеюсь, последним человеком в этой корпорации, кто будет это знать. Мы с Двалином живем вместе.
- О,- девушка явно не знает, что сказать, серые глаза округляются в удивлении, но никакой неприязни Торин на ее лице не замечает.
Ори старательно пытается казаться невозмутимой. Она видела мистера Фундинула несколько раз за эти три года. Высокий широкоплечий полковник в отставке с тяжелым взглядом, блестящей лысиной и длинными пышными усами и бакенбардами. Ни разу не похожий на человека нетрадиционной ориентации. Впрочем, Торин с его суровым характером тоже похож не был. Каких только слухов не ходило про него в корпорации, вплоть до того сказочного про Аркенстон, но в сожительстве с мужчиной его никто не догадался всерьез заподозрить не смотря на то, что он в свои тридцать восемь ни разу не был уличен в связи с женщиной. Слухи о том, что он спит с ней самой, Ори в расчет не брала, в конце концов чего еще ожидать когда работаешь личным помощником богатого и влиятельного холостяка. И все же его признание приносит ей некоторое облегчение. И гордость от осознания того, что Торин ей доверяет.
- Это все?- снова спрашивает он.
- Да, сэр. Простите за беспокойство.
- Ты просто делаешь свою работу,- усмехается Торин,- и делаешь ее хорошо. Для пресс-релиза запиши: похороны завтра в одиннадцать утра, на Одногорском кладбище, рядом с нашей матерью и братом. Если захотят интервью из первых уст, лучше устрой пресс-конференцию для всех в пятницу или субботу, отдельные комментарии давать не собираюсь.
***
К северу от города располагается местность, называемая Одногорьем. Здесь находится небольшой поселок, когда-то отдельный, но уже пару сотен лет как сросшийся с пригородом, и высокий холм, возвышающийся над окружающей местностью словно настоящая гора. На вершине этого холма когда-то находилось родовое поместье семьи Дубощитов и издревле представители их семьи находили последний приют на Одногорском кладбище у юго-восточного склона холма. Дис не стала исключением.
Всего полтора десятка человек вокруг гроба. Подруги Дис плачут друг у друга на плечах, комкая в руках платки. «Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь Дилис Дуринсон – сестру и мать, добрую и жизнерадостную женщину, которая...»
Мальчики стоят плечом к плечу, кажется даже взявшись за руки. Торин стоит сразу за ними, его правая рука лежит на правом плече Фили, левая – на левом плече Кили. Все трое не сводят глаз с бледного лица Дис и вряд ли слышат надгробную речь. Двалин же не может оторвать взгляд от этой скорбной троицы, смотрящейся удивительно монолитно в своем горе и как-то очень потерянно. И все никак не верится, что только трое их и осталось, Дубощиты всегда были большой дружной семьей, в доме которой никогда не смолкало ворчание старшего поколения и оживленная беготня младшего. А теперь... Словно проклял кто их семью, что уходят они один за другим и все неестественной смертью. Начиная с деда Торина - Трора, убитого каким-то психопатом около пятнадцати лет назад. Затем отец Торина: Траин, сумев посадить пожизненно убийцу отца, но не найдя при этом душевного равновесия, отправился отдохнуть в горы и пропал безвести. Через год отошла не сумевшая пережить потери мужа мать Торина. Потом Фрерин... Двалин непроизвольно сжимает кулаки, вспоминая улыбчивого младшего брата Торина. Они служили в одной точке, хоть и в разных отрядах, и Двалин относился к нему как к собственному младшему брату, которого у него никогда не было. Смерть Фрерина стала ударом даже для него, хотя в те дни вокруг Двалина часто гибли люди - на ближнем востоке никогда не бывает спокойно. Теперь вот Дис...
Двалин снова поднимает взгляд на Торина и детей. Всего трое осталось от большой семьи. За кем следующим придет этот странный рок, за Торином? Нет. Только через его, Двалина, труп. А уж он умеет постоять за себя и за то, что ему дорого.
Двалин оборачивается раньше, чем понимает, что именно отвлекло его от невеселых мыслей, и осознание сухого механического щелчка совпадает со зрелищем полноватого черноволосого мужчины, приникшего к видоискателю фотоаппарата. Мужчина стоит всего в паре шагов от Двалина и так легко мгновенно оказаться рядом и решительным жестом отобрать камеру. Гораздо труднее сдержать порыв разбить ему физиономию этим же фотоаппаратом. И не верится, что среди прессы нашелся кто-то настолько...
- Отдайте!- шепотом возмущается папарацци, пытаясь перехватить руку Двалина.
Фундинулу достаточно одной руки, чтобы удержать его, пока вторая открывает фотоаппарат и вытаскивает из него карту памяти. Карта падает на землю и прижимается тяжелым ботинком, а неповрежденная камера небрежно суется обратно владельцу.
- Чтобы через секунду тебя здесь не было,- тихо говорит Двалин.
Хотевшему было возразить папарацци хватает одного тяжелого взгляда, чтобы все же уйти. Двалин возвращает взгляд к Торину и тот коротко кивает ему, благодаря за быстро и тихо устраненную проблему – даже не все присутствующие успели что-то заметить. Кроме Ториновского, Двалин ловит на себе только один внимательный взгляд – на него с нечитаемым выражением смотрит высокий светловолосый мужчина. Его лицо кажется Двалину знакомым, но имя упорно не всплывает в памяти до тех пор, пока Фундинул не переводит взгляд обратно на мальчишек и не натыкается на тот же пшеничный оттенок шевелюры Фили. Демиан Дуринсон тоже приехал на похороны своей бывшей жены.
После окончания, когда принесенные цветы ковром укрывают свежую могилу и люди начинают расходиться, Демиан подходит к Торину и мальчикам. Кивает Дубощиту, обнимает сыновей, шепча слова сожаления.
- Как же вы теперь...- грустно произносит он, не выпуская мальчиков из рук.
- Будем с дядей,- пожимает плечами Фили, в который раз утирая влажные дорожки на щеках. Кили только шмыгает носом.
- С дядей,- повторяет Демиан и переводит взгляд на Торина,- Торин, нам надо поговорить.
- Разве это проблема?- пожимает плечами Дубощит,- мальчики, подождите меня с Двалином в машине.
- Ты собираешься оформить опекунство?- спрашивает Демиан, провожая взглядом детей.
- Да.
- При том, что у них есть родной отец? Ты даже не потрудился поставить меня в известность о случившемся, если бы мне не позвонила Анна, я бы вообще не знал, что Дис больше нет.
- Родной отец, который вспоминает о детях четыре раза в году?- холодно спрашивает Торин, не сводя глаз с машины, на заднем сиденье которой сидят, о чем-то переговариваясь, его племянники и Двалин.
- Ты уже давно не часть этой семьи, Демиан, и, честно, я буду очень удивлен, если ты сейчас скажешь, что хочешь забрать их.
- Можешь начинать удивляться,- хмыкает Дуринсон,- ты просто не знаешь ситуации. Я никогда не забывал их, не проходит дня, чтобы я не думал как у них дела. Проблема в том, что мы с Дис очень плохо расстались. Мы разругались так, что она просто запретила мне общаться с детьми, я еле выбил у нее эти четыре раза в году.
- Раз запретила, значит, были причины...
- Ты не понимаешь,- качает головой Демиан,- Ты не представляешь, каково это – врать собственным сыновьям! Придумывать ложь поправдоподобнее о том, что не имеешь возможности приезжать к ним чаще, потому что правды сказать не можешь под страхом больше никогда их не увидеть.
- О чем ты?- впервые от начала разговора Торин поворачивается к Демиану и испытующе смотрит ему в глаза.
- Ну, не только из-за этого. Естественно, мне не хотелось чернить мать в глазах детей. Но кроме того – Дис обещала через суд запретить мне приближаться к детям если узнает, что я говорил что-то плохое про нее или... вашу семью вообще. Мальчики сказали мне, что после каждой нашей встречи она спрашивала у них, о чем мы разговаривали.
Демиан качает головой, Торин скептически хмыкает. Сказанное не вызывает у него сочувствия, наоборот, вызывает вопрос: как и чем надо было довести Дис, чтобы она пустила в ход такую угрозу?
- Пока что ничего из сказанного тобой не показалось мне аргументом чтобы отдать тебе детей,- говорит он,- Мне кажется, им лучше будет со мной.
- А то, что это мои сыновья, для тебя не аргумент?- злится Дуринсон,- Ты пытался сказать, что я их бросил, но это не так. Я был вынужден держаться в стороне по прихоти их матери, а теперь ты, Торин Дубощит, будешь указывать мне? Ты, ты портишь все, к чему прикасаешься, из-за тебя развалился наш брак с Дис, а теперь ты хочешь развратить моих детей? Так вот, ты их не получишь!
Под конец Демиан уже почти кричит, а Торина, сначала просто удивленного, захлестывает волной гнева.
- Я? И почему же это во всех твоих бедах виноват я? Мы с тобой были едва знакомы и я никогда не лез в ваши отношения с Дис. А уж что за «развращение» ты себе выдумал, я вообще отказываюсь понимать!
- Ах, отказываешься?! Значит, будешь говорить им, что то, как ты живешь – это нормально? Собираешься вырастить из них таких же педиков как ты сам?
- Кажется, я начинаю понимать Дис,- отвечает Торин и его низкий от сдерживаемого гнева голос рокочет, как отзвуки далекой грозы,- если ты и дома устраивал такие истерики, то ее желание держать детей подальше от тебя вполне обосновано. Как и с кем я живу – только мое дело. И я очень сомневаюсь, что это может стать проблемой. Мальчики останутся со мной, Демиан. Разговор окончен.
- Ты забываешь, что любой суд будет на стороне родного отца детей – на моей стороне! Я в два счета отсужу их у тебя!
- Ты забываешь, сколько у меня денег на лучших адвокатов страны. Попробуй.
- Ты не слишком-то наглей. Это тебе не Серые Гавани, однополые браки у нас еще не разрешены.
- Но и гомофобия не поощряется. Моя ориентация не станет доказательством в суде.
- Это мы еще посмотрим.
Торин даже не удостаивает эту реплику ответом. Он кидает последний взгляд на свежую могилу, сожалея, что они устроили перепалку здесь, и уходит. Демиан провожает его злым взглядом.
***
В тот же день Демиан подает встречный иск на опеку над детьми.
- Поговорите с мистером Дубощитом,- говорит ему адвокат,- думаю, он уступит и без суда, все же вы – родной отец мальчиков.
- Мы уже говорили,- качает головой Дуринсон,- он не уступит. Дело придется решать через суд.
Весь оставшийся день у него уходит на сбор необходимых бумаг и разговоры с юристами. Все уверяют его, что проблем не будет, но Демиан слишком хорошо знает, насколько влиятельным человеком является его оппонент. Влиятельным и богатым. Ему действительно не составит труда нанять лучших адвокатов, а если потребуется – то и купить всех судей страны. Именно поэтому он в свое время так легко поддался на шантаж Дис – знал, что ей ничего не будет стоить осуществить угрозу и лишить его встреч с детьми, даже не имея никаких доказательств необходимости этого шага.
Ночью Демиан долго не может уснуть, думая, где сейчас мальчики и что Торин может им наговорить. И ведь действительно именно он во всем виноват. Мало того, что сам убежденный извращенец, так еще и его, Демиана, жизнь ухитрился разрушить одним своим присутствием. Демиан помнит все так ясно, словно это было вчера.
- В субботу у Торина новоселье,- говорит Дис, вытирая посуду,- зовут нас на пять часов отметить это дело.
- Зовут? Во множественном числе?- с улыбкой уточняет Демиан,- Он кого-то себе нашел?
- Солнце, ты что, с кровати утром упал? Или на работе головой ударился? Они же квартиру искали, чтобы съехаться, сколько разговоров было...
- Разговоры про квартиру помню, Торина помню. Пары его не помню,- разводит руками Демиан,- нет, правда, почему он ее прятал? Хоть бы раз привел на какой-нибудь семейный праздник.
- Ты что, правда не понял?- удивляется Дис. Она оборачивается к мужу и переспрашивает,- Двалина помнишь?
- Помню, конечно, приходил же к нам. Они ведь с твоим братом старые друзья. Ты говорила, еще со школы.
- Да, но... они уже какое-то время больше чем друзья. Они пара.
- Подожди,- с Демиана мигом слетает все благодушное настроение,- ты хочешь сказать, что твой брат...
- Мой брат – гей, да. А ты хочешь сказать, что мы с тобой прожили вместе четыре года и это ухитрилось остаться тайной?- смеется Дис.
- Не вижу ничего смешного. Почему ты мне не сказала? Почему, Дис, когда он приходил в наш дом, когда играл с нашим сыном, я не знал, что он пидарас?
- Что-о? Ты...- Дис неверяще мотает головой, а затем опасно прищуривает синие глаза,- кажется, мы стоим друг друга. Если я в свою очередь за четыре года не поняла, что мой муж – узколобый гомофоб.
Этот разговор закончился их первой серьезной ссорой, первым за все их знакомство повышением голоса друг на друга. И с тех пор все и началось. Сначала они спорили из-за Торина, потом из-за воспитания детей, потом опять из-за геев в общем и Торина в частности... А потом у Демиана начало появляться ощущение, что Дис спрашивает его мнение по какому бы то нибыло вопросу только чтобы заявить, что ее мнение противоположное, и устроить новую ссору. В начале их брака все было не так – они уважали друг друга и оставляли друг за другом право иметь разное мнение по какому-нибудь вопросу, а теперь каждый вопрос превращался в новую баррикаду. А на фоне этого тянулось затяжное противостояние касаемо Торина. Демиан высказывал свою позицию однозначно – пусть этот извращенец трахается хоть с крокодилами, но пусть не смеет приближаться к его детям. Торину не место в их доме, да и самой Дис стоило бы уменьшить до минимума общение с братом и больше прислушиваться к мнению мужа, как и полагается жене. Дис же бунтовала и все норовила сделать по-своему. Финальным аккордом стал первый день рождения Кили, на который Дис, не смотря на все запреты мужа, пригласила брата и его любовника. И он, ничтоже сумняшеся, пришел!
- Он ничего не знает,- спокойно объясняет Дис, проверяя пирог в духовке,- я ничего ему не рассказывала, не выносила сор из избы.
- Что?- изумляется заглянувший на кухню для выяснения этого вопроса Демиан,- значит, он просто не в курсе, что ему здесь не рады? Что здесь не будут смотреть сквозь пальцы на его ненормальность?
- Замолчи!- шипит Дис одновременно с последними словами мужа,- и я, и мальчики очень рады его видеть! А ты...
- Я говорил тебе, чтобы он не приближался к моим детям!- перебивает Демиан,- если тебе не хватает мозгов понять, то я сам ему все скажу. Сейчас же!
- Ты никуда не пойдешь,- раздается от двери.
На кухню заходит Фрерин и тщательно прикрывает за собой дверь.
- Так вот в чем дело,- продолжает он, прислонившись спиной к двери,- а я то думал, что ты на Торина смотришь как эльф на орка...
- А ты, значит, тоже считаешь, что это нормально?- кривится Демиан.
- Считаю,- спокойно кивает Фрерин и спрашивает у Дис,- давно ругаетесь?
- Только начали,- устало выдыхает она,- хотя что это я, ты же не про сегодня. Меньше года, уже Кили родился, когда выяснилось, что Демиан не знает о Торине.
- Тебе почти год рассказывают, что наш брат – ненормальный, а у тебя не хватает мозгов, и ты молчала?
- А что говорить?- Дис пожимает плечами.
- Фрерин, ты же вроде нормальный парень, военный, с девушкой вон пришел,- пытается воззвать к голосу разума Демиан,- откуда эта толерастия?
- Я бы сейчас на твоем месте очень хорошо думал, что говорю,- с тщательно сдерживаемой злостью отвечает Фрерин,- ты сейчас оскорбляешь мою семью. Моего брата и мою сестру. И мне очень хочется тебе врезать. Весьма по-мужски, раз уж ты это ценишь.
- Признаться, мне тоже иногда хочется,- слабо улыбается Дис,- но мы все же одна семья, лучше решить дело более мирно.
- Значит, дело в семье?- догадывается по их репликам Демиан,- Он же мой брат, я должна его любить, каким бы он не был? Я всегда восхищался, какие вы сплоченные, но вы должны понять, что если среди вас оказалась паршивая овца, то не будет ничего зазорного в том, чтобы...
Он не успевает никак среагировать, не успевает даже закончить фразу, когда Фрерин быстро шагает к нему и скулу обжигает болью внезапного удара, откидывающего его к раковине.
- Не удержался,- отвечает Фрерин на укоризненный взгляд Дис и снова поворачивается к Демиану,- единственная паршивая овца в этой семье это ты. И поэтому ты заткнешь свою грязную пасть и больше не скажешь ничего дурного о моем брате или моей сестре. А сейчас мы все сядем за праздничный стол и ты будешь улыбаться. И не дай Бог тебе сказать хоть одно недоброжелательное слово Торину, понял меня?
Он опять переводит взгляд на Дис и говорит ей.
- На твоем месте я бы подал на развод и гнал этого козла взашей до того, как он убедит Фили и Кили, что их старший дядя недостоин дышать с ними одним воздухом.
Это и стало концом всего. Они повздорили втроем, потом снова ругались с Дис, а потом оказалось, что фраза Фрерина про развод крепко засела ей в голове. Она поминала возможность развестись при каждой ссоре, а вскоре и правда подала на развод. Это стало большим ударом для Демиана, он всегда ценил священные узы брака и не воспринимал ее угрозы всерьез. Но, похоже, Дис превыше всего ставила не освященный Богом союз, а банальное кровное родство. Так же, как Фрерин, который посмел тогда влезть в их семейную ссору, оскорблять его и затыкать ему рот.
Когда Фрерина вернули домой в закрытом гробу, Демиан видел в этом Божий промысел. Сильнее уверовать он мог бы только если бы молния поразила Торина, но того, видимо, охранял сам Дьявол – слишком уж везло этому молодому, красивому, богатому извращенцу. Сейчас, похоже, Бог давал Демиану шанс побороться с этим Дьяволом за две невинные души. И Дуринсон не собирался проигрывать.
Часть 3
читать дальшеПоскольку адвокат настаивает на том, чтобы еще раз поговорить с Торином, Демиан начинает утро пятницы именно с этого визита. И лишь нажав на кнопку звонка, думает, что даже не знает точно, есть ли Дубощит дома. Конечно, даже Торин не отправил бы детей в школу на следующий день после похорон матери, но не факт, что они не уехали куда-то с самого утра все вместе.
Тут двери все же открываются, являя взгляду возвышающегося за ними Двалина.
- Чего тебе?- недружелюбно буркает сожитель Дубощита.
- Мне надо поговорить с Торином.
- Его нет дома.
- А когда будет?
- Что тебе надо от него?- все так же враждебно спрашивает Двалин,- в суде увидитесь, коль не передумал.
- Мои адвокаты, как впрочем и я, не могут поверить, что Торин так категорически отказывается отдать детей их родному отцу. Они настаивают, чтобы я поговорил с ним еще раз до того, как дело действительно пойдет в суд.
Двалин смеряет Демиана хмурым взглядом и нехотя говорит.
- Ну, раз настаивают, зайди вечером.
Дверь закрывается прямо перед носом Дуринсона. В избытке чувств он пинает косяк и нажимает кнопку лифта сильнее, чем требуется. С каким наслаждение он перестрелял бы всех этих пидарасов, притворяющихся полноценными членами общества...
Когда Демиан выходит из подъезда и оглядывается по сторонам, раздумывая, куда податься до вечера, его взгляд натыкается на человека на противоположной стороне улицы: черноволосый мужчина с висящим на шее фотоаппаратом прислонился к столбу со знаком автобусной остановки. Дуринсон готов поклясться, что ждет он не автобус...
Перейдя дорогу, Демиан направляется прямиком к папарацци. Тот пытается сделать вид, что ожидает транспорт и смотрит совсем в другую сторону, но Демиан лишь усмехается.
- И в каком же издании вы работаете?
- Что?- с наигранным изумлением поворачивается к нему мужчина,- я не понимаю о чем вы.
- Вы были вчера на похоронах Дис, пытались сфотографировать Торина, я узнал вас,- спокойно говорит Дуринсон,- я не собираюсь вам вредить, мне просто интересно. Газета? Сайт? Стоит того, чтобы торчать здесь?
- Я работаю в журнале «Домашний очаг»,- признается журналист.
- Знаю это издание,- кивает Деамиан,- Неплохой семейно-ориентированный журнал с советами женам и техническим вкладышем для мужей. Моя жена его выписывает.
- Кроме названого вами, у нас есть рубрика в которой помещаются статьи про семейный быт известных людей. В связи со смертью Дилис мне поручили написать статью о семье Дубощитов. Редактор настаивает, чтобы статья была с фотографией Торина и его племянников, но...
- Но в фото вам отказали. Тогда вы самовольно явились на похороны и попытались сфотографировать их там, а когда этот план провалился, вам не осталось ничего другого кроме как выслеживать их возле дома, надеясь поймать в длиннофокусный объектив.
- Именно.
За время разговора Дуринсон начинает понимать, что у него есть шанс переиграть ситуацию в свою пользу. Пусть у Торина полно денег, но на стороне Демиана – правда. Надо только суметь пустить ее в ход.
- А ведь фотография к статье не обязательна...- задумчиво говорит он,- нелюдимость Дубощита и отказ от комментария и фото могут сыграть вам на руку.
- О чем вы?- подозрительно спрашивает журналист.
- Я могу вам помочь. Очень сильно помочь с вашей статьей.
- Вот как? И что же вы хотите от меня?
- Я всего лишь хочу, чтобы вы написали правду о Торине Дубощите.
- Я правильно понимаю, что вы располагаете какой-то информацией о нем и хотите предать ее огласке?
- Верно.
- Надеюсь, что в ответ вы понимаете, что я не могу опубликовать непроверенную информацию от случайного человека. Мне нужно знать кто вы, откуда знаете то, что собираетесь мне рассказать и зачем это нужно лично вам.
- Все очень просто. Меня зовут Демиан Дуринсон, я отец Филипа и Килиана. Информация известна мне по той простой причине, что я сам – часть этой семьи. Вот вам первая часть эксклюзивной информации: и я, и Торин претендуем на опеку над детьми. У него достаточно средств, чтобы купить все суды и потому...
- Вы хотите осветить процесс в прессе, чтобы попробовать добиться большей объективности судей?- подхватывает оживившийся журналист,- Ведь у вас как у родного отца преимущество в праве опеки?
- Да. Но кроме того, я хочу чтобы все знали, почему Торин Дубощит не должен быть опекуном какого бы то ни было ребенка.
- И почему же?
- Он гомосексуалист.
- Да быть этого не может!- на лице папарацци неверие, даже шок. Именно то, что нужно Демиану.
- Знаю, он хорошо скрывается, но это так. Тот верзила, что отобрал у вас камеру на похоронах, его сожитель. Теперь вы понимаете? Я не могу отдать своих сыновей двоим...
- Не заканчивайте, я понял.
- Это очень большая удача, что я встретил именно вас. Ваш семейный журнал, ориентированный на традиционные семейные ценности, именно то, что нужно для такого материала.
- Получается, здесь не просто тяжба между отцом и дядей, тут имеется совсем другая подоплека...
- Именно. Вопрос в том, заберу ли я мальчиков в свою нормальную семью или они останутся жить с двумя педиками.
- А у вас?..
- Я женился второй раз, у нас двухлетняя дочь. Моя жена – замечательная женщина, я уверен, что она полюбит Фили и Кили как родных.
На остановке останавливается автобус и вокруг внезапно становится людно и шумно. Журналист нечитаемым взглядом окидывает выходящих из автобуса людей.
- Я так и не представился,- говорит он,- меня зовут Альфред. И я надеюсь вы будете не против, если мы продолжим разговор в другом месте.
***
Когда вечером Демиан возвращается к дому Торина, он чувствует себя гораздо спокойнее и увереннее, чем утром. Дверь ему на этот раз открывает непосредственно Торин.
- Ответ: нет, Демиан,- с порога заявляет он,- так и передай своим адвокатам.
- Совсем не хочешь говорить?- усмехается Дуринсон,- так и передам: Торин Дубощит настроен враждебно, мирно разговаривать отказывается и не подпускает к детям родного отца.
Торин раздраженно вздыхает и отступает от двери, жестом показывая, что Демиан может зайти.
В гостиной разрывается шумом футбольного матча телевизор. Фили и Кили зовут Демиана присоединиться к просмотру, но тот, встретив суровые взгляды Торина и Двалина, отказывается и уходит вместе с Дубощитом и его сожителем на кухню.
- Так чего ты хочешь?- спрашивает Торин, указывая Демиану на стул и сам садясь напротив.
- Зачем они тебе?- вместо ответа спрашивает Дуринсон.
Глаза Торина становятся как два голубых блюдца. Двалин наоборот – недоверчиво прищуривается, пытливо глядя на Демиана.
- А по-твоему, дети нужны зачем-то?- медленно произносит Торин,- интересный вопрос: зачем люди заводят детей?
- Я не спрашиваю тебя, зачем люди заводят детей, это как раз очевидно,- серьезно отвечает Дуринсон,- я сам отец, я хочу лучшего для своих сыновей. Я не понимаю, зачем они тебе.
- Мне они тоже почти что сыновья,- говорит Торин,- я тоже желаю лучшего для них. И я считаю, что лучше будет, если они останутся со мной. Что ты сможешь им дать, Демиан? Почти восемь лет я помогал Дис растить их и общался с ними гораздо больше чем ты. И вдруг ты выскакиваешь как гоблин из пещеры и говоришь о каких-то правах...
- Что я могу им дать? Лучше будет, если они останутся с тобой?- Дуринсон злится, но пока держит себя в руках, стараясь не повышать голос,- со мной у них будет нормальная семья. И пусть у меня не так много денег, как у тебя, но в жизни не все меряется ими, Торин.
- А разве я говорю о деньгах,- раздражается Дубощит,- себя сможешь им отдать? Поддержать, помочь в жизни? Какой у вас в «нормальной» семье климат, скажи мне!
- Субтропический,- шипит Демиан,- и уж всяко лучший для детей, чем ваше гнездо разврата. Что ты спрашиваешь с меня, на себя бы посмотрел! Разве ты сумеешь объяснить им, что правильно в этой жизни? Что хорошо и что плохо? Хочешь сделать из них таких же, как ты? Так вот, я не позволю, чтоб мои сыновья стали...
Дуринсон вовремя успевает заметить боковым зрением движение и замолчать. На пороге кухни стоят Фили и Кили.
- Кем?- переспрашивает Фили,- кем ты думаешь мы станем, если будем слушаться Торина?
- А подслушивать разговоры взрослых нехорошо,- негромко говорит Торин.
- Мы не подслушивали!- тут же вскидывается Кили,- там таймаут, мы думали вас хоть на второй тайм позвать. «Хоббиты» выиграют, стопудово! Двалин, ты видел их нового нападающего?
- А я тебе говорю, что «Сыны камня» так просто не сдадутся!- тут же переключается Фили.
Торин с Демианом одинаково насторожено смотрят друг на друга. Оба не стремятся продолжать щекотливый разговор при детях и потому поддерживают разговор о футболе. Но разве взрослым успеть за непоседливой мыслью ребенка? Буквально через несколько реплик Кили вдруг спрашивает.
- Пап, так почему ты не хочешь, чтоб мы слушались Торина?
Отвечает ему, правда, Торин, поспешивший сказать до Демиана.
- Мы просто немного поспорили о воспитании,- говорит он, улыбаясь, словно о чем-то незначительном, но одновременно посылает Дуринсону ледяной взгляд: «не смей сейчас сказать что-то не то».
- Мы оба думаем о том, как вам будет лучше,- добавляет Демиан, возвращая Торину недобрый взгляд,- например, остаться вам у Торина или жить со мной...
На мгновенье на кухне повисает тишина.
- С тобой?- неверяще переспрашивает Фили.
- У тебя же другая семья!- восклицает Кили.
- Да, со мной,- кивает Дуринсон, игнорируя испепеляющий взгляд Торина,- вы ведь тоже моя семья.
- Наша семья – это Торин и Двалин,- качает головой Фили,- у а тебя Элли, сам про нее рассказывал.
- Фили,- начинает Демиан, но его бесцеремонно перебивает Торин.
- Достаточно,- жестко говорит он,- это будет обсуждаться не здесь и не сейчас. Фили, Кили, да, мы с вашим отцом советовались, где вам будет лучше. Но, поскольку мы не смогли договориться, мы еще будем это обсуждать с другими умными людьми, которые помогут нам понять, что будет лучше для вас.
Фили и Кили молчат. Разговор заминается и Демиан, подгоняемый тяжелым взглядом Торина, прощается с ними и уходит. Дубощит провожает его до дверей.
- Чтобы я больше тебя тут не видел,- тихо, но грозно говорит он,- встретимся в суде.
***
Закрыв дверь за Демианом, Торин заходит в гостиную. Опирается на спинку дивана и прикрывает глаза, выдыхая сквозь зубы. Успокоиться не получается. Подошедший Двалин сжимает его плечо.
- Дядя?
У двери в коридор стоит Фили. Двалин убирает руку с плеча Торина, а Торин отпускает спинку дивана.
- Что, золотой?- спрашивает он, внезапно даже для себя называя племянника так, как называла его Дис.
Фили подозрительно кривится.
- Ты... не хочешь, чтобы мы жили с вами?
- Почему ты так подумал?
- Отец не захотел, нашел себе другую семью. А теперь вы с ним спорите, с кем жить мне и Кили...
- Ох, Фили...- Торин подходит к племяннику и замечает, что глаза у того блестят,- все совсем наоборот. Мы спорили потому, что я хочу, чтобы вы остались со мной, а ваш отец хочет чтобы вы стали жить с ним.
- Не ври,- качает головой Фили,- он нас бросил. Появляется только по праздникам. Он не хочет быть нашим отцом, а значит, не может хотеть забрать нас к себе. А ты... дядя, почему?
- Фили, больше всего на свете я хотел бы чтобы вы остались со мной,- говорит Торин.
Он не знает, как объяснить ребенку, что его отец не столько хочет вернуть своих детей, сколько ненавидит «конкурента». Имеет ли он вообще право настраивать детей против родного отца? Все в нем утверждает, что не имеет. Пусть даже рискует сам потерять часть доверия племянников.
- Ваш отец считает, что детей должны растить их родители,- находит он приемлемый вариант,- он готов был уступить это право вашей матери, но не мне. Поэтому нам с ним придется...
- Решать вопрос через суд?- прямо спрашивает Фили,- заставить решать того, кто совершенно не знает никого из нас и кому на самом деле будет все равно? Спасибо, дядя...
Он резко отворачивается, намереваясь уйти из комнаты. Торин ловит его за руку в попытке остановить, но Фили выдергивает ее и буквально убегает из гостиной.
На мгновение в квартире устанавливается абсолютная тишина, в которой оглушающе звучат шаги Фили и щелчок замка на двери гостевой спальни. А затем Торин резко разворачивается на месте. Двалин едва успевает перехватить летящий к стене кулак и рывком разворачивает партнера к себе.
- Ты ничего не исправишь тем, что разобьешь себе руку,- говорит он.
- Точно,- скалится Торин,- ты же у нас думаешь, что я что-то исправлю, если разобью нос тебе.
- Попробуй,- спокойно отвечает Двалин, отпуская руку Торина.
Торин делает резкий выпад, от которого Фундинул легко уклоняется и несильно ударяет Торина в плечо, дразня.
Провокация удается. Дубощит бросается в атаку и несколько минут они обмениваются ударами, кружа по комнате. Не то, чтобы гостиная располагала к такому... вскоре Торин запинается о кресло, а Двалин ловит его руку и дергает назад, одновременно и удерживая от падения, и заводя в захват.
- Тебе не кажется, что здесь слишком много вещей, в том числе хрупких?- спрашивает он Торина прямо на ухо,- может, продолжим в спальне?
Торин, осознающий и справедливость сказанного, и свое совсем не выигрышное в данный момент положение, молча кивает. И когда за ними закрывается дверь спальни, снова пытается дать Двалину тумака. Драка начинается по новой.
Двалин намного превосходящий его противник, это Торин вспоминает мгновенно. И это заставляет его погрузиться в драку с головой, забывая обо всем кроме выпадов, защиты, ударов и попыток уклонится от встречной атаки. Остальные проблемы отступают, теряют первоочередность, потому что некогда думать о чем-то другом, когда тебя прикладывают спиной о шкаф или когда ты сосредоточен на обманном маневре, благодаря которому оппонент все же пропускает удар в корпус.
Опыта Торина, точнее его отсутствия, не хватает, чтобы понять, насколько Двалин поддается и насколько «ведет» драку, чтобы от нее было минимум шума и повреждений, просто позволяя партнеру спустить пар в попытках достать его. Но эта игра в поддавки в результате подводит Двалина. Торин, улучивший момент, когда партнер оказывается у самой кровати, просто толкает его, заставляя потерять равновесие. Всего полушага назад было бы достаточно для его восстановления, но у Двалина нет и этого полушага. Он натыкается ногами на кровать и падает на нее. А Торин стоит над ним и ухмыляется.
- Ты был прав,- признает Дубощит и протягивает руку, чтобы помочь Двалину подняться.
Тот принимает руку, но вместо того, чтобы встать, резко дергает на себя, заставляя Торина упасть сверху.
- Конечно, я был прав,- ехидно сообщает Двалин прямо в лицо Торину,- легче же?
Торин улыбается. Проблемы никуда не делись, но потеряли пугающую остроту и он чувствует, что может бороться с ними дальше. В первую очередь, надо поговорить с Фили...
Он на мгновенье прикасается лбом ко лбу Двалина и встает.
Как он и думал, мальчишки заперлись в гостевой спальне, демонстрируя, что не хотят разговаривать. Торин стучится и, не дождавшись ответа, подает голос.
- Фили, Кили, послушайте меня. Я не хочу, чтобы вы думали, будто мне все равно.
- Почему ты просто не мог сказать отцу, что мы останемся с тобой?- раздается с той стороны двери голос Кили.
- Я сказал,- отвечает Торин,- но он считает, что позаботится о вас лучше, чем я. Это он довел дело до суда, не я. А самое ужасное, что даже эта фраза, которую я сейчас сказал, может быть использована против меня в суде.
Дверь открывается и на Торина смотрят две пары удивленных глаз.
- Почему?- спрашивает Фили.
- Потому что суд чаще всего принимает сторону родителей. Остальные родственники считаются более... второстепенными. И подобные фразы могут быть интерпретированы так, будто я настраиваю вас против вашего отца, что...
- Но это же бред!- восклицает Фили,- мы с ним почти не видимся и не общаемся, он бросил нас! А ты был рядом всю нашу жизнь и теперь говоришь, что суд может захотеть отдать нас ему?
- К сожалению это так,- отвечает Торин.
Кили внезапно бросается вперед и обнимает его.
- Мы убедим их!- говорит он, не отпуская Торина,- мы расскажем судье, как ты смотрел за нами пока отца не было, и он поймет, что нам лучше с тобой!
- Ох, Кили,- Торин грустно улыбается и гладит племянника по волосам.
Фили делает неуверенный шаг к ним и замирает. Торин протягивает руку и притягивает его к себе.
- Мы еще поборемся, мальчики,- тихо говорит он, обнимая племянников,- потомки Дурина никогда не сдаются без драки.
-
-
06.12.2014 в 16:57А во-вторых... во-вторых вообще нравится. И идея, и завязка, и такие животрепещущие темы. Это все так знакомо. И авария. читать дальше И гомофобия, и семейный разлад. Все бывает.
Но Дворин тут просто охренительный. За
колебусь цитировать. И то, что они никогда не здороваются и не прощаются. И потасовки для выпуска пара. И вообще.Буду ждать продолжения. Обязательно.
-
-
06.12.2014 в 19:22-
-
07.12.2014 в 15:14Интересная завязка, спасибо автору. И, пожалуйста, продолжайте!
-
-
15.12.2014 в 09:44-
-
31.12.2014 в 00:31третья часть есть) пишу четвертую и надеюсь что новогодние каникулы мне в этом помогут)
-
-
31.12.2014 в 01:06-
-
31.12.2014 в 01:23-
-
31.12.2014 в 01:25А тут еще эта статья. Веселенькое время в общем.
Спасибо за предновогодний подарок. Автору всяческих успехов, сбычи мечт и неиссякаемого вдохновения! Продолжения хочется все больше и больше ))
-
-
31.12.2014 в 10:53Esthree, спасибо за такой развернутый отзыв
-
-
31.12.2014 в 15:13Если честно, я вообще люблю пообсуждать с авторами их фики. Это со своими все понятно, а с чужими всегда думаешь - все ли ты уловил, что автор вкладывал, так ли понял? Ну и просто интересно ))
-
-
02.01.2015 в 07:34такие мальчики, обнять и не отпускать, как бы Фили не хотелось драться и шипеть
Торину есть куда выпустить пар, спасибо за это Двалину.
Демиан.. спасибо за имя-ассоциацию
ну, а Альфред - это отдельная песТня
-
-
02.01.2015 в 11:29LeeLana, спасибо большое) очень рад, что нравится) еще и в ассоциацию попал, интересно)
Справка для всех, если интересно:
Что касается персонажей и их имен: для персонажей Толкина, как видите, использованы их оригинальные имена либо же реально существующие западные имена, которые можно сократить до оригинального варианта (подбирались на паре сайтов с иностранными именами). Что касается фамилий и имен моих персонажей (вроде Демиана), я на тех же сайтах пытался найти нечто "говорящее" по смыслу.
пример
-
-
22.03.2015 в 10:07-
-
22.03.2015 в 10:36-
-
22.03.2015 в 11:55-
-
09.06.2015 в 17:03-
-
10.06.2015 в 05:16