[dworin]

Дела житейские

Основные персонажи:Торин Дубощит, Двалин
Пэйринг: Двалин/Торин
Рейтинг:NC-17
Жанры: Слэш (яой), Юмор
Предупреждения: Нецензурная лексика, много нецензурной лексики (т.е. - мат)
Размер: Драббл
Статус:закончен

Описание:
В очаге горит огонь, дымит ароматная трубка, желудок подводит от голода..., думу думает Гномий Кароль - "А ведь Двалин переговорщик слабоватый...""

приобщимся

Пла­мя в оча­ге пок­расне­ло и слов­но осе­ло на по­седев­ших обуг­ленных го­лов­нях. Огонь ти­хонь­ко пот­рески­вал, рас­ки­дывая по сто­ронам не­час­тые бе­лова­то-зо­лотис­тые ис­корки. Теп­лый жел­то­ватый свет, по­лук­ру­гом рас­пол­зший­ся по ком­на­те, те­перь, под­го­ня­емый гус­ты­ми се­ро-ко­рич­не­выми те­нями, не спе­ша воз­вра­щал­ся об­ратно к уми­ра­юще­му пла­мени, пе­репол­зая с по­бито­го молью шер­стя­ного ков­ра на се­рые, стер­тые от вре­мени про­дол­го­ватые ка­мен­ные кир­пи­чи, ко­ими был вы­ложен пол пред оча­гом.
На тя­желой ду­бовой скамье, об­ло­котив­шись лок­тя­ми о стол, си­дел То­рин, пог­ру­жен­ный в свои мыс­ли. В од­ной ру­ке он дер­жал рез­ную де­ревян­ную труб­ку, в ее та­бач­ной ка­мере сла­бо тле­ли зо­лотис­тые спи­раль­ные ни­точ­ки аро­мат­ных листь­ев. Он под­нес труб­ку ко рту и втя­нул тер­пкий слад­ко­ватый дым. Сов­сем не­надол­го его ли­цо, вых­ва­чен­ное из се­ро-ко­рич­не­вого по­лум­ра­ка, на нес­коль­ко мгно­вений ос­ве­тилось теп­лым оран­же­вым све­том.
Боль­шое чер­но-се­дое по­лено в кро­ваво-ру­бино­вых жил­ках с трес­ком пе­рело­милось по­полам и, рас­ки­дывая в сто­роны вихрь ог­ненной пы­ли, не­лов­ко спол­зло к не­высо­кой ко­ваной ре­шет­ке. Пла­мя, слов­но оч­нувшись от дре­моты, взмет­ну­лось по по­лень­ям, но, не най­дя но­вой пи­щи, быс­тро по­теря­ло си­лы и, на­пос­ле­док дол­го лиз­нув ре­шет­ку и по­чер­невшие го­ловеш­ки, сно­ва прев­ра­тилось в тле­ющее крас­но­ватое ма­рево. Треск и ши­пение в оча­ге вы­вели То­рина из за­дум­чи­вос­ти. Он под­нялся со скамьи, тя­жело опер­ся ла­донью о глад­кую от­по­лиро­ван­ную вре­менем сто­леш­ни­цу ду­бово­го сто­ла, зак­рыл гла­за и, рас­пра­вив пле­чи, по­тянул­ся слов­но боль­шой кот. Мед­ленно по­водил пле­чами, прог­нулся в спи­не, за­кинул го­лову чуть на­зад, от­ки­дывая с плеч гус­тые спу­тан­ные пря­ди, в по­лум­ра­ке на­поми­на­ющие длин­ные лен­ты во­дорос­лей рас­тре­пан­ных те­чени­ем ручья, по­тер гла­за ла­доня­ми и зев­нул. Сон­ная дре­ма, слов­но сле­пая жен­щи­на, лас­ко­во об­ни­мала за пле­чи, еле ка­са­ясь по­тем­невших до сап­фи­ровой си­невы глаз тон­ки­ми пер­ста­ми в ма­ковом мо­лоч­ке. То­рин трях­нул гри­вой, от­го­няя дре­моту, отод­ви­нул скамью и, обог­нув стол, не спе­ша по­дошел к оча­гу. Пос­то­ял с ми­нуту, гля­дя на до­гора­ющий огонь, за­сунул в рот по­тух­шую труб­ку и сде­лал глу­бокую за­тяж­ку, но вмес­то аро­мата та­бака рот на­пол­нил сла­бый дым­но-слад­ко­ватый вкус са­мой труб­ки. То­рин пок­ру­тил труб­ку в ру­ке и при­нял­ся вы­кола­чивать ее, пос­ту­кивая о по­чер­невшие кам­ни внут­ренней сте­ны оча­га.
В глу­бине ком­на­ты ти­хонь­ко скрип­ну­ла дверь и се­ро-ко­рич­не­вую пус­то­ту, в ко­торую прев­ра­тилось боль­шая часть прос­транс­тва, про­резал свет­лый пря­мо­уголь­ник, на фо­не ко­торо­го по­яви­лась ог­ромная не­ров­ная тень.
— Дол­гонь­ко ж те­бя не бы­ло. — Про­гово­рил То­рин, не по­вора­чива­ясь к во­шед­ше­му. Го­лос его от дол­го­го мол­ча­ния зву­чал ти­хо и хрип­ло, но еле за­мет­ные нас­мешли­во-теп­лые нот­ки вы­дава­ли ра­дость.
— При­ветс­твую те­бя Ко­роль-под-Го­рой! — Поз­до­ровал­ся с по­рога Два­лин и в знак ува­жения нем­но­го скло­нил го­лову. — Че­го это ты впоть­мах си­дишь?
Два­лин за­шел в ком­на­ту и, прик­рыв за со­бой дверь, пог­ру­зил­ся в се­ро-ко­рич­не­вую тем­но­ту, но гно­мий глаз при­вычен к под­земно­му мра­ку, так что спус­тя все­го лишь па­ру се­кунд ком­на­та уже не ка­залась ему та­кой тем­ной. Два­лин снял с плеч тя­желую се­рую су­му, ски­нул плащ и ши­роким неб­режным дви­жени­ем бро­сил его на боль­шой ко­ваный де­ревян­ный сун­дук, по­тем­невший от вре­мени, что сто­ял у са­мой две­ри, су­му он пос­та­новил на пол воз­ле сун­ду­ка с неж­ной бе­реж­ностью, как мла­ден­ца. Поп­ра­вил ко­жаный по­яс и про­шел в центр ком­на­ты к сто­лу. Каж­дый его шаг соп­ро­вож­дался ме­тал­ли­чес­ким поз­вя­кива­ни­ем и нег­ромким ко­жаным скри­пом. Он отод­ви­нул скамью но­гой, про­воло­чив ее нож­ка­ми по по­лу, шум­но вы­дох­нул и усел­ся за стол, скрес­тив свои ог­ромные ру­чищи на гру­ди.
— Я так по­нимаю, ты не в ду­хе. — Мед­ленно про­гово­рил То­рин, наб­лю­дая за де­монс­тра­тив­но-не­доволь­ным Два­лином.
— Да чем тут быть до­воль­ным! — Вски­пел тот. — Как пос­ледний по­бируш­ка по дво­рам этим на­воз­ным мо­та­юсь, а каж­дая подъ­ебал­ка до­рож­ная жо­пой чав­ка­ет! Са­ми-то что из се­бя? Лю­диш­ки! А мы гно­мы зна­чит тре­тий сорт! — От пе­репол­нявших его чувств он пе­решел на кхуз­дул, вып­ле­вывая зву­ки, слов­но ме­тал тя­желые кам­ни с го­ры, от­ска­кива­ющие друг от дру­га с глу­хим эхом, от­ра­жа­ющим­ся где-то в без­дне.
— Что опять? — То­рин об­ло­котил­ся спи­ной о сте­ну.
— Го­ворят шах­ту про­били и те­перь са­ми спра­вят­ся, ку­ро­ебы! — Раз­вел ру­ками Два­лин. — А нам зна­чит со­бирай­ся и ухо­ди! И гла­ва их, ху­юга-не­доме­рок плешью в зад об­мокну­тый, стро­ит свою кры­синую мор­ду…
— И что же ты? — То­рин мед­ленно под­нял бровь, он уже де­сять раз по­жалел, что не по­ехал сам или не пос­лал Ба­лина.
— Что я? Пос­лал его трой­ным пе­ребо­ром че­рез за­мор­ский пе­ре­ёб… — Два­лин мот­нул го­ловой и за­дирис­то выс­та­вил под­бо­родок. — Ты б его еще не так пос­лал, ес­ли бы слы­хал как он все гномье пле­мя за гла­за об­кла­дывал. Чтоб ему гру­шу в жо­пу.
— Лад­но… Ос­тавь. Что сде­лано, то сде­лано. Са­ми, так са­ми. Не ко дво­ру зна­чит уй­дем. Не­чего шап­ку ло­мать пе­ред каж­дым на хер взде­тым. — То­рин от­тол­кнул­ся от сте­ны, вы­тащил из сталь­ной ко­ваной дров­ни­цы по­лено и ак­ку­рат­но по­ложил его в центр за­туха­ющей топ­ки. Огонь ве­село за­щел­кав, на­кинул­ся на пред­ло­жен­ное уго­щение. — По­есть че­го при­нес?
Два­лин, все так же мно­гоз­на­читель­но со­пя, под­нялся со скамьи и нап­ра­вил­ся об­ратно к две­ри, под­нял с по­ла су­му и, ак­ку­рат­но при­об­няв ее под уве­сис­тое пу­зо, по­волок к сто­лу.
— Что бы ты без ме­ня де­лал? Так бы и си­дел го­лодом! — Буб­нил гном пре­уве­личе­но вор­чли­во, а сам вык­ла­дывал на стол свер­тки и свер­точки, пле­теные бо­чоноч­ки да пуч­ки все­воз­можной зе­лени.
То­рин обо­шел Два­лина со спи­ны и те­перь че­рез его ши­рокое пле­чо наб­лю­дал, как стол пок­ры­ва­ет­ся снедью. Бы­ли тут и аро­мат­ный пше­нич­ный ка­равай, со­леные крен­де­ли и ме­довые пря­ники. Див­но пах­ну­щие че­сноком и спе­ци­ями два кру­га коп­че­ной кол­ба­сы, жа­рен­ная на уг­лях ку­рица, сви­ной око­рок, длин­ная гир­лянда тол­стых сви­ных со­сисок, пуч­ки зе­лени тол­щи­ной с ру­ку, пря­но пах­ну­щие паш­те­ты, пе­рес­ло­ен­ные сли­воч­ным мас­лом. За­вер­ну­тое в бе­лую тря­пицу са­ло, за­жарен­ные на кос­тре ба­раньи реб­рышки, два кув­ши­на со­лений и куль мел­кой ры­беш­ки, под­жа­рен­ной в сли­воч­ном мас­ле. И, ко­неч­но кар­тошка, за­печен­ная в чу­гун­ке в ко­журе, щед­ро сдоб­ренная лу­ком, бе­коном и че­сноком, обиль­но по­литая жир­ной де­ревен­ской сме­таной. И в до­вер­ше­нии все­го, бе­реж­но как мать нян­чит сво­его мла­ден­ца, Два­лин, из опус­тевшей су­мы из­влек стек­лянную бу­тыль са­мого нас­то­яще­го мут­но-бе­лесо­го са­мого­на.
— Убил что ль ко­го за харч? — Спро­сил То­рин нас­мешли­во пе­рево­дя взгляд с хар­чей на об­гры­зен­ное ухо Два­лина.
— Я? Ко­го я мог убить? — Два­лин на мгно­вение за­мер, ли­цо его при­об­ре­ло вы­раже­ние свя­того удив­ле­ния. — Я ж в де­рев­не был.
— В де­рев­не то­же вся­кие хо­дят. Нап­ри­мер, та мох­ня ше­луди­вая, что гномье пле­мя заз­ря сра­мил.
— Да ну… я его толь­ко пот­ряс ма­лень­ко и к сте­ноч­ке пос­та­новил, а уж там он сам при­лег… — Два­лин шмыг­нул но­сом, по­жал пле­чами и по­чесал в за­тыл­ке. — Де­ло-то жи­тей­ское.
— А хар­чи чьи? Не­уж­то де­ревен­ские наг­ра­дили? — Про­гово­рил То­рин прид­ви­нув­шись так близ­ко, что те­перь его ды­хание ще­кота­ло Два­лину моч­ку уха и ще­ку.
— Да че­го ты взял­ся? Они нас пог­на­ли как ста­ли не нуж­ны, так че­го ж не заб­рать за­рабо­тан­ное. У них мно­го, им не на­до, а у ме­ня ко­роль не ем­ши. И отой­ди на шаг, а то сам зна­ешь, как вол­ну­ешь, за­валю, прям на скамью! — Два­лин обер­нулся че­рез пле­чо и дол­го вни­матель­но пос­мотрел в си­ние гла­за.
От Два­лина пах­ло шерстью, ды­мом, дол­гим днем и го­рячим те­лом. Он рас­па­лен­ный вос­по­мина­ни­ями о не­дав­ней пе­репал­ке с людь­ми, на­гово­рив­ший креп­ких сло­вечек сей­час ка­зал­ся То­рину нам­но­го зав­ле­катель­ные, чем круг кол­ба­сы, ко­торый Два­лин из­влек из су­мы.
— Ос­тавь-ка все это и пой­дем… вон у сте­ноч­ки по­тол­ку­ем. — То­рин чуть от­кло­нил­ся на­зад, но не ото­шел и ког­да Два­лин по­вер­нулся что­бы по­нять шу­тит тот или нет, так с раз­ма­ху на не­го и на­летел.
Зна­комый за­пах, сме­ющи­еся лу­чики, раз­бе­га­ющи­еся от угол­ков глаз, гу­бы дрог­ну­ли в по­пыт­ке скрыть улыб­ку. То­рин от­сту­пил, мед­ленно, шаг за ша­гом, ста­вя но­ги, слов­но впе­чаты­вал след в по­тер­тый ко­вер, отод­ви­нул по­лу вер­хне­го каф­та­на, по­тянул и рас­пустил за­вяз­ки на пор­тках, зо­вущий взгляд обе­ща­ет и ма­нит. Два­лин дол­го с уси­ли­ем сглот­нул и как хищ­ник, по­чу­яв­ший кровь по­шел за сво­ей до­бычей.
Не­яр­кий свет ог­ня жел­то­вато-ко­рич­не­выми вспо­лоха­ми вых­ва­тыва­ет две фи­гуры у сте­ны. То­рин сжи­ма­ет ку­лаки и, упер­шись ими в сте­ну, прис­ло­ня­ет­ся уп­ря­мым лбом к выс­ту­па­ющим кос­тяшкам, втя­гива­ет но­сом воз­дух. Два­лин об­хва­тыва­ет его по­перек гру­ди, жад­но об­ла­пав сво­бод­ной ру­кой жи­вот, за­пус­ка­ет паль­цы в жес­ткие во­лосы в са­мом его ни­зу, вы­рывая слад­кий стон из блед­но­го рта. Он дви­га­ет­ся с на­пором под­де­вая сни­зу, то быс­тро, то мед­ленно с от­тя­гом, поч­ти выс­каль­зы­вая и ярос­тно воз­вра­ща­ясь об­ратно в об­жи­га­ющую тес­но­ту, и сно­ва ус­ко­ря­ет­ся до су­мас­шедше­го рит­ма. Ку­са­ет за шею, спря­тан­ную под гус­ты­ми во­лоса­ми, влаж­ны­ми от по­та и сам сто­нет с си­пот­цой как мед­ведь, всхли­пывая на вдо­хе.
В ка­кую-то се­кун­ду ком­на­та ис­чезла, пог­ру­зив­шись в тем­но-ко­рич­не­вую ти­шину. Бес­ко­неч­ную ве­рени­цу мо­мен­тов все ощу­щения скон­цен­три­рова­лись в са­мом ни­зу, и зве­ня каж­дой струн­кой од­но­го на дво­их те­ла, слов­но гор­ные ру­чей­ки раз­бе­жались, ока­тывая с го­ловой фей­ер­верком ма­гичес­ко­го звез­до­пада. То­рин вы­дох­нул, не­весо­мость рас­та­яла, он сно­ва ощу­тил свое те­ло, дро­жащие мыш­цы, го­рячую ко­жу, за­мед­ля­ющий­ся пульс там вни­зу. Два­лин пе­рех­ва­тил его за пле­чо и по­вер­нул к се­бе ли­цом, они воз­вра­тились из не­бытия и их гла­за сно­ва при­об­ре­ли зем­ные цве­та. То­рин чуть опус­тил го­лову и взгля­нул ви­нова­то-лас­ко­во, вздер­нул под­бо­родок, под­став­ляя ли­цо для по­целуя, но лишь Два­лин ус­пел еле кос­нуть­ся края рта, как гно­мий ко­роль уже упер­ся ла­донью ему в грудь, отс­тра­ня­ясь от лиш­ней лас­ки.
— Рас­тряс ты ме­ня, те­перь есть охо­та. — То­рин опус­тил го­лову и стал во­зить­ся с за­вяз­ка­ми на пор­тках, спря­тав пре­датель­ский ру­мянец за шел­ко­вым пок­ры­валом мяг­ких во­лос.
Два­лин от­сту­пил, ос­тавляя пос­леднее сло­во за сво­им ко­ролем, а тот, поп­ра­вил одеж­ду, уб­рал с ли­ца во­лосы и бро­сив на Два­лина лас­ко­во-улы­ба­ющий­ся взгляд нап­ра­вил­ся к сто­лу. Ока­зав­шись ря­дом, он на­роч­но про­шел так близ­ко, что, как бы слу­чай­но, кос­нулся его пле­ча. Два­лин в свою оче­редь одер­нув каф­тан, пос­ле­довал за То­рином. От не­дав­них уп­ражне­ний у обо­их с но­вой си­лой ра­зыг­рался ап­пе­тит.
— Ког­да ви­жу еду, у ме­ня нут­ро дро­жит. — Ска­зал Два­лин уса­жива­ясь на скамью нап­ро­тив То­рина, ко­торый уже во всю ло­мал хлеб, жад­но пог­ля­дывая на вет­чи­ну.
— Так ты его, вот цып­ленком утя­желяй или вот что там в этой плош­ке?
— Да Бал­рог его раз­бе­рет., ху­еви­на ка­кая-то на за­ячь­ем ме­ху.
— Вот ты мне ее на ло­моть на­мажь, уж боль­но вкус­но пах­нет.
Они си­дели друг нап­ро­тив дру­га, ели вкус­ную еду, пи­ли хмель­ную бра­гу и ти­хонь­ко раз­го­вари­вали о де­лах жи­тей­ских. А в оча­ге пот­рески­вал огонь, рас­сы­пая жел­то-бе­лые ис­кры.