UPD. Маленькая зарисовочка к арту. Сорри, совсем без "прынцесс" не обошлось )) И да, лютый флафф и милота. читать дальше
Двалин отер запыленные руки о рубаху и отошел к краю площадки, откуда открывался вид на поросшие густым сосняком отроги Одинокой Горы. Еле заметная козья тропа, теряясь среди камней, уходила круто вниз, туда, где блестела на солнце узкой лентой река, резко сворачивающая к востоку, окружая невидимый отсюда Дейл. В вышине раздался отрывистый крик. Приставив ладонь козырьком, Двалин запрокинул голову и увидел, как стремительно приближающаяся черная тень, взмахнув крыльями, плавно пикирует на верхушку сторожевой башни. Должно быть, сообщение от патрульных отрядов. Эх, скорей бы уже начались тренировки в поле. Может, попросить Балина поговорить с отцом? Он ведь уже не маленький…
Двалин рассеянно пнул каменный осколок. Тот прокатился по серо-зеленым розеткам проломника и скользнул с обрывистого склона, ударяясь о скалы. Вскоре звук затих, потонув в мерном стуке молотка по зубилу.
Это была идея Торина, конечно. Оставить надпись в их тайном месте. «Как будто это наша клятва. Чтобы кто угодно мог увидеть». «Так здесь же никого кроме нас не бывает», - озадаченно взлохматил волосы Двалин. «Ну и пусть. Вдруг кто-нибудь заберется», - упрямо нахмурился Торин, и Двалин пожал плечами. Он бы с удовольствием выбил то же самое над эреборскими воротами, но там все время торчала стража.
Прячущееся за полупрозрачными облаками солнце, уже начавшее опускаться к затянутой легкой дымкой темной полосе Лихолесья, ровно освещало скальную стену с четкими линиями проступающих под резцом рун. Они с Торином обнаружили эту площадку во время одной из вылазок: укромная, огороженная с трех сторон каменными выступами, она стала для них наблюдательным пунктом, с которого можно было заметить торговые караваны, направляющиеся из Эсгарота, и убежищем, где было легко укрыться от взгляда строгих наставников, планируя очередную затею.
Удары прекратились, и Двалин повернул голову. Торин отступил на шаг, потряс затекшими от поднятого положения руками, и придирчиво осмотрел результат. Удовлетворенно хмыкнув, он повел плечом, отбрасывая лезущие в лицо волосы, наметил взглядом точку для следующего знака и поднял молоток. Тишину наполнили звонкие удары металла по металлу. Линии у Торина получались не такие глубокие, как у Двалина, зато более прямые и ровные, напоминая красивый четкий почерк, которым он заполнял пергамент, выполняя задание по истории, или делал надписи на чертеже. Двалин невольно залюбовался скупыми выверенными движениями которыми Торин ударял по бойку зубила, вырезая в камне особо сложную руну. Похоже, это надолго.
Осторожно ставя ступни боком, Двалин сделал несколько шагов вниз по тропе, которая проходила рядом с выходом вентиляционных шахт. Он заметил его еще в прошлый раз, когда они сюда приходили. Если встать возле этого камня и посмотреть вверх и чуть вправо, да, вот оно: яркое пятнышко на самом верху скального уступа, сияющее ослепительной белизной на фоне синего неба – искра Махала. Лет десять назад, когда Двалин был еще маленьким, мама часто рассказывала ему перед сном старинные легенды и сказки. Больше всего он любил истории про могучих воинов, выходящих один на один против огнедышащего змея, или сносящих головы сразу несколько врагам одним взмахом боевого молота. Но как-то раз, когда у них гостила кузина со своими родителями, мама предложила уступить ей право выбрать историю. И та, конечно, попросила сказку «про принцессу». Принцесса, несмотря на то, что была красивой и умелой мастерицей, оказалась жуткой гордячкой: многие гномы приходили к ней свататься и приносили собственноручно сделанные украшения и богатые подарки, но её все время что-то не устраивало. В конце концов, она сказала, что выйдет за того, кто достанет ей одну из «искр Махала», что вылетают из-под его молота и падают на скалы, превращаясь в удивительной красоты цветы.
Двалин поднял голову, прикидывая расстояние. Высоко – футов двадцать, а то и двадцать пять, да и скала почти отвесная, но вон там и там виднеются неровные выступы, а чуть выше темнеет поросшая мхом небольшая выемка. Что, если и в самом деле попробовать? Двалин оглянулся: Торин, закусив нижнюю губу, сосредоточенно выдалбливал наклонную черту. Он успеет. Вспрыгнув на большой обломок у подножия скалы, Двалин встал на носки и, ухватившись за выступающий камень, подтянулся, упираясь подкованным сапогом в гладкую поверхность стены.
Через несколько минут напряженного подъема пальцы уже гудели, а рубаха на спине и подмышками намокла и липла к коже. Капли пота холодили виски и норовили скатиться по лбу прямо на нос, коварно пользуясь тем, что он не мог их вытереть. Двалин подул на прилипшую к щеке прядь и глубоко вздохнул, поглядев вниз на каменистую тропу и подумав с тревогой, как же он будет спускаться – спускаться же всегда тяжелей. Как-нибудь! Упрямо сжав зубы, он полез дальше, цепляясь за камни и торчащие из расщелины ветки жимолости. Острые грани врезались в ладонь, царапая кожу, а подошвы то и дело скользили, теряя опору, так что приходилось повисать на руках, судорожно нашаривая, куда пристроить ногу, но впереди манила, слегка покачивая огромными лепестками белоснежная звезда – совсем рядом, уже чуть-чуть…
- Зачем ей вообще понадобилась эта штука? Ей что, было мало подарков, которые они сами делали?
- Потому что она хотела их испытать, как ты не понимаешь! – закатила глаза кузина. – Ведь достать ее очень-очень трудно, она растет на самом верху отвесных скал.
- Ну, это да. - Двалин кивнул. – Зачем ей за дохляка замуж выходить.
- Какой ты дурак, - вздохнула кузина.
Двалин насупился обиженно: чегой-то он дурак? Он же согласился, что принцессе этой какой попало муж не годится. Он уже открыл было рот, чтобы сказать, кто тут на самом деле дура, но мама примиряющее улыбнулась им обоим.
- Искра Махала дается в руки только тем, у кого душа чиста, а сердце полно отваги. Лишь тот, кто готов идти за мечтой, преодолевая любые препятствия, сможет принести своей любви самый ценный дар.
Обхватив острый выступ самыми кончиками пальцев, Двалин вытянул руку как можно дальше, осторожно касаясь трепещущих на ветру лепестков. Мягкие, бархатистые на ощупь, они казались теплыми, как будто он, и правда, держал в ладонях не успевшую остыть искру.
Надломив жесткий стебель, Двалин зажал его в зубах и принялся осторожно спускаться обратно. Пару раз мелкие камни выкрашивались под руками, так что он едва сумел удержаться, в последний момент просунув пальцы в глубокую трещину. Прижавшись к скале, Двалин выдохнул, пережидая бешеный стук сердца. Внизу, конечно, не бездонная пропасть, но падать не хотелось бы. С тем гномом из легенды - единственным, кого не устрашили отвесные скалы и гнев каменных великанов - так и случилось: уже спускаясь вниз с цветком, он сорвался и полетел вниз. К счастью, он был уже недалеко от земли, так что не разбился насмерть, а только потерял сознание. Там на него и наткнулся его заклятый соперник, забрав себе с таким трудом добытую «искру Махала».
Двалин пружинисто спрыгнул на землю и с наслаждением отер струящийся по шее пот. С площадки все еще раздавались мелодичные удары молотка. Когда Двалин поднялся по тропе, Торин повернул голову, отрываясь от почти законченной надписи.
- Я тут… - Двалин замялся, отводя взгляд. В сказках цветы дарили только девчонкам. А что, если Торин подумает?.. Он же не это на самом деле имел в виду. Наверное, это с самого начала было глупой затеей, но Торин смотрел на него, ожидая продолжения, и отступать было уже некуда. – На вот.
Собравшись с духом, он протянул цветок и поднял глаза. Торин удивленно уставился на белоснежные лепестки, сморгнул и потер кончик запыленного носа.
- Это мне?
Ну, а кому еще!
- Угу.
- Спасибо.
Торин протянул руку, и когда их пальцы соприкоснулись, смыкаясь вокруг тонкого стебля, Двалину показалось, что во все стороны разлетелись искры, как от точного удара молота по заготовке.
Из последних сил преодолев последние шаги подъема, Торин привалился к скале и прикрыл глаза, хватая ртом воздух. Погода была хмурой и промозглой, но по спине градом катился пот. Недавно затянувшаяся рана болезненно ныла, а ногу дергало, как будто десять гоблинов тянули ее в разные стороны. Отдышавшись, он выпрямился, обводя взглядом маленькую, укрытую от ветра площадку, которая в детстве была их с Двалином излюбленным местом вне Горы. Он совсем забыл про нее – да по правде сказать, и времени не было среди всех забот – и вспомнил случайно, когда, не доверяя докладам, полез лично проверять вентиляционные колодцы на пятом уровне.
За эти годы все здесь изменилось: густой лес на отрогах горы выгорел дотла, каменистые склоны покрывал редкий кустарник, а там, где начал сходить снег, проглядывала почерневшая прошлогодняя трава. От протоптанной козами тропы не осталось и следа. Да и он сам не похож на того безголового мальчишку, который удирал от наставников и придумывал отчаянные каверзы. Кстати, где-то здесь должна была сохраниться… точно, вот она. Торин подошел к стене и провел рукой по потемневшей от времени и сырости, но не утратившей своих четких очертаний надписи на уровне его глаз. Зачем во имя Махала ему тогда понадобилось выбивать ее так высоко, что руки наливались тяжестью, и приходилось отдыхать после каждой высеченной руны, а каменная крошка сыпалась в глаза? Доросток бестолковый. Торин невольно улыбнулся. Со стороны тропы послышались тяжелые шаги и сердитое сопение. Выбравшись на площадку, Двалин мрачно уставился на него, сложив руки на груди.
- Ты бы хоть предупреждал, что ли. Балин тебя разыскивает, срочное у него что-то, а ты как в шахту провалился. У кого не спроси: был узбад, и нет узбада.
Торин усмехнулся, качнув головой.
- Да я не собирался даже. Само вышло.
Двалин невольно фыркнул в ответ. В этом весь Торин: вроде знаешь его до последней черточки, до последнего бугорка на шраме, а он возьмет и учудит что-нибудь – только смотри.
- Ты помнишь? – Торин повернулся к стене, указывая на надпись. Двалин оценивающе оглядывает ровные строчки рун.
- Обветшала слегка.
- Можно подновить.
Торин обернулся, улыбаясь, и Двалин в который раз поймал себя на мысли, что понимает, почему сказочная принцесса, не колеблясь, выбрала гнома, вернувшего с пустыми руками. На отвесных скалах растут дивные цветы, благоухающие, манящие своей красотой. Но настоящие искры Махала можно увидеть только в любимых глазах.
Нахальное весеннее солнце проглянуло сквозь тучи, дотягиваясь своим лучом до вырезанной на скальной поверхности четкой надписи, которую выбили полтора с лишним века назад двое мальчишек, словно принося клятву, взяв в свидетели саму Гору, и которая неожиданно оказалась правдой: Торин и Двалин – вместе навсегда.
Двалин рассеянно пнул каменный осколок. Тот прокатился по серо-зеленым розеткам проломника и скользнул с обрывистого склона, ударяясь о скалы. Вскоре звук затих, потонув в мерном стуке молотка по зубилу.
Это была идея Торина, конечно. Оставить надпись в их тайном месте. «Как будто это наша клятва. Чтобы кто угодно мог увидеть». «Так здесь же никого кроме нас не бывает», - озадаченно взлохматил волосы Двалин. «Ну и пусть. Вдруг кто-нибудь заберется», - упрямо нахмурился Торин, и Двалин пожал плечами. Он бы с удовольствием выбил то же самое над эреборскими воротами, но там все время торчала стража.
Прячущееся за полупрозрачными облаками солнце, уже начавшее опускаться к затянутой легкой дымкой темной полосе Лихолесья, ровно освещало скальную стену с четкими линиями проступающих под резцом рун. Они с Торином обнаружили эту площадку во время одной из вылазок: укромная, огороженная с трех сторон каменными выступами, она стала для них наблюдательным пунктом, с которого можно было заметить торговые караваны, направляющиеся из Эсгарота, и убежищем, где было легко укрыться от взгляда строгих наставников, планируя очередную затею.
Удары прекратились, и Двалин повернул голову. Торин отступил на шаг, потряс затекшими от поднятого положения руками, и придирчиво осмотрел результат. Удовлетворенно хмыкнув, он повел плечом, отбрасывая лезущие в лицо волосы, наметил взглядом точку для следующего знака и поднял молоток. Тишину наполнили звонкие удары металла по металлу. Линии у Торина получались не такие глубокие, как у Двалина, зато более прямые и ровные, напоминая красивый четкий почерк, которым он заполнял пергамент, выполняя задание по истории, или делал надписи на чертеже. Двалин невольно залюбовался скупыми выверенными движениями которыми Торин ударял по бойку зубила, вырезая в камне особо сложную руну. Похоже, это надолго.
Осторожно ставя ступни боком, Двалин сделал несколько шагов вниз по тропе, которая проходила рядом с выходом вентиляционных шахт. Он заметил его еще в прошлый раз, когда они сюда приходили. Если встать возле этого камня и посмотреть вверх и чуть вправо, да, вот оно: яркое пятнышко на самом верху скального уступа, сияющее ослепительной белизной на фоне синего неба – искра Махала. Лет десять назад, когда Двалин был еще маленьким, мама часто рассказывала ему перед сном старинные легенды и сказки. Больше всего он любил истории про могучих воинов, выходящих один на один против огнедышащего змея, или сносящих головы сразу несколько врагам одним взмахом боевого молота. Но как-то раз, когда у них гостила кузина со своими родителями, мама предложила уступить ей право выбрать историю. И та, конечно, попросила сказку «про принцессу». Принцесса, несмотря на то, что была красивой и умелой мастерицей, оказалась жуткой гордячкой: многие гномы приходили к ней свататься и приносили собственноручно сделанные украшения и богатые подарки, но её все время что-то не устраивало. В конце концов, она сказала, что выйдет за того, кто достанет ей одну из «искр Махала», что вылетают из-под его молота и падают на скалы, превращаясь в удивительной красоты цветы.
Двалин поднял голову, прикидывая расстояние. Высоко – футов двадцать, а то и двадцать пять, да и скала почти отвесная, но вон там и там виднеются неровные выступы, а чуть выше темнеет поросшая мхом небольшая выемка. Что, если и в самом деле попробовать? Двалин оглянулся: Торин, закусив нижнюю губу, сосредоточенно выдалбливал наклонную черту. Он успеет. Вспрыгнув на большой обломок у подножия скалы, Двалин встал на носки и, ухватившись за выступающий камень, подтянулся, упираясь подкованным сапогом в гладкую поверхность стены.
Через несколько минут напряженного подъема пальцы уже гудели, а рубаха на спине и подмышками намокла и липла к коже. Капли пота холодили виски и норовили скатиться по лбу прямо на нос, коварно пользуясь тем, что он не мог их вытереть. Двалин подул на прилипшую к щеке прядь и глубоко вздохнул, поглядев вниз на каменистую тропу и подумав с тревогой, как же он будет спускаться – спускаться же всегда тяжелей. Как-нибудь! Упрямо сжав зубы, он полез дальше, цепляясь за камни и торчащие из расщелины ветки жимолости. Острые грани врезались в ладонь, царапая кожу, а подошвы то и дело скользили, теряя опору, так что приходилось повисать на руках, судорожно нашаривая, куда пристроить ногу, но впереди манила, слегка покачивая огромными лепестками белоснежная звезда – совсем рядом, уже чуть-чуть…
- Зачем ей вообще понадобилась эта штука? Ей что, было мало подарков, которые они сами делали?
- Потому что она хотела их испытать, как ты не понимаешь! – закатила глаза кузина. – Ведь достать ее очень-очень трудно, она растет на самом верху отвесных скал.
- Ну, это да. - Двалин кивнул. – Зачем ей за дохляка замуж выходить.
- Какой ты дурак, - вздохнула кузина.
Двалин насупился обиженно: чегой-то он дурак? Он же согласился, что принцессе этой какой попало муж не годится. Он уже открыл было рот, чтобы сказать, кто тут на самом деле дура, но мама примиряющее улыбнулась им обоим.
- Искра Махала дается в руки только тем, у кого душа чиста, а сердце полно отваги. Лишь тот, кто готов идти за мечтой, преодолевая любые препятствия, сможет принести своей любви самый ценный дар.
Обхватив острый выступ самыми кончиками пальцев, Двалин вытянул руку как можно дальше, осторожно касаясь трепещущих на ветру лепестков. Мягкие, бархатистые на ощупь, они казались теплыми, как будто он, и правда, держал в ладонях не успевшую остыть искру.
Надломив жесткий стебель, Двалин зажал его в зубах и принялся осторожно спускаться обратно. Пару раз мелкие камни выкрашивались под руками, так что он едва сумел удержаться, в последний момент просунув пальцы в глубокую трещину. Прижавшись к скале, Двалин выдохнул, пережидая бешеный стук сердца. Внизу, конечно, не бездонная пропасть, но падать не хотелось бы. С тем гномом из легенды - единственным, кого не устрашили отвесные скалы и гнев каменных великанов - так и случилось: уже спускаясь вниз с цветком, он сорвался и полетел вниз. К счастью, он был уже недалеко от земли, так что не разбился насмерть, а только потерял сознание. Там на него и наткнулся его заклятый соперник, забрав себе с таким трудом добытую «искру Махала».
Двалин пружинисто спрыгнул на землю и с наслаждением отер струящийся по шее пот. С площадки все еще раздавались мелодичные удары молотка. Когда Двалин поднялся по тропе, Торин повернул голову, отрываясь от почти законченной надписи.
- Я тут… - Двалин замялся, отводя взгляд. В сказках цветы дарили только девчонкам. А что, если Торин подумает?.. Он же не это на самом деле имел в виду. Наверное, это с самого начала было глупой затеей, но Торин смотрел на него, ожидая продолжения, и отступать было уже некуда. – На вот.
Собравшись с духом, он протянул цветок и поднял глаза. Торин удивленно уставился на белоснежные лепестки, сморгнул и потер кончик запыленного носа.
- Это мне?
Ну, а кому еще!
- Угу.
- Спасибо.
Торин протянул руку, и когда их пальцы соприкоснулись, смыкаясь вокруг тонкого стебля, Двалину показалось, что во все стороны разлетелись искры, как от точного удара молота по заготовке.
***
Из последних сил преодолев последние шаги подъема, Торин привалился к скале и прикрыл глаза, хватая ртом воздух. Погода была хмурой и промозглой, но по спине градом катился пот. Недавно затянувшаяся рана болезненно ныла, а ногу дергало, как будто десять гоблинов тянули ее в разные стороны. Отдышавшись, он выпрямился, обводя взглядом маленькую, укрытую от ветра площадку, которая в детстве была их с Двалином излюбленным местом вне Горы. Он совсем забыл про нее – да по правде сказать, и времени не было среди всех забот – и вспомнил случайно, когда, не доверяя докладам, полез лично проверять вентиляционные колодцы на пятом уровне.
За эти годы все здесь изменилось: густой лес на отрогах горы выгорел дотла, каменистые склоны покрывал редкий кустарник, а там, где начал сходить снег, проглядывала почерневшая прошлогодняя трава. От протоптанной козами тропы не осталось и следа. Да и он сам не похож на того безголового мальчишку, который удирал от наставников и придумывал отчаянные каверзы. Кстати, где-то здесь должна была сохраниться… точно, вот она. Торин подошел к стене и провел рукой по потемневшей от времени и сырости, но не утратившей своих четких очертаний надписи на уровне его глаз. Зачем во имя Махала ему тогда понадобилось выбивать ее так высоко, что руки наливались тяжестью, и приходилось отдыхать после каждой высеченной руны, а каменная крошка сыпалась в глаза? Доросток бестолковый. Торин невольно улыбнулся. Со стороны тропы послышались тяжелые шаги и сердитое сопение. Выбравшись на площадку, Двалин мрачно уставился на него, сложив руки на груди.
- Ты бы хоть предупреждал, что ли. Балин тебя разыскивает, срочное у него что-то, а ты как в шахту провалился. У кого не спроси: был узбад, и нет узбада.
Торин усмехнулся, качнув головой.
- Да я не собирался даже. Само вышло.
Двалин невольно фыркнул в ответ. В этом весь Торин: вроде знаешь его до последней черточки, до последнего бугорка на шраме, а он возьмет и учудит что-нибудь – только смотри.
- Ты помнишь? – Торин повернулся к стене, указывая на надпись. Двалин оценивающе оглядывает ровные строчки рун.
- Обветшала слегка.
- Можно подновить.
Торин обернулся, улыбаясь, и Двалин в который раз поймал себя на мысли, что понимает, почему сказочная принцесса, не колеблясь, выбрала гнома, вернувшего с пустыми руками. На отвесных скалах растут дивные цветы, благоухающие, манящие своей красотой. Но настоящие искры Махала можно увидеть только в любимых глазах.
Нахальное весеннее солнце проглянуло сквозь тучи, дотягиваясь своим лучом до вырезанной на скальной поверхности четкой надписи, которую выбили полтора с лишним века назад двое мальчишек, словно принося клятву, взяв в свидетели саму Гору, и которая неожиданно оказалась правдой: Торин и Двалин – вместе навсегда.